Процесс все больше и больше расходится с происходящим в реальном мире. Идея тщательно выверена и испытана. Сигналы обратной связи регулярно поступают к машинам для обработки статистических данных. Стандарты достоверности для больших массивов данных в бизнесе ниже, чем в науке, то же верно и для больших массивов данных в политике.

Оптимизация – не то же самое, что правда. Выборы 2012 года в Соединенных Штатах многие характеризовали как наиболее далекие от реальной ситуации за всю историю. Раньше у нас не было центральных серверов, с помощью которых можно найти каждого человека, подверженного паранойе в отношении Техаса. Теперь мы более или менее в состоянии это сделать, но это не означает, что паранойя стала более оправданной или полезной[96].

Если победит партия, в чьем распоряжении были самые большие и мощные компьютеры, то стабильный политический диалог не имеет особого значения. Реальность в политике становится все менее значимой, точно так же как в больших массивах бизнес-данных.

Большие массивы данных означают, что большие деньги работают и в политике. Так что если в качестве цели обозначена демократия, это означает, что в руках среднего класса должно быть сосредоточено больше денег, чем у элит, которые могут пользоваться серверами-сиренами. Кривая нормального распределения должна перевесить кривую «победитель получает все».

Следствием Мирового экономического кризиса стало возникновение двух диаметрально противоположных точек зрения. Грубо говоря, это тенденция к жестким экономическим мерам / справедливому перераспределению благ – ось Хайек/Рэнд – и противоположная ей тенденция к кейнсианству/справедливости, но в одном эти два лагеря сходятся. Обе точки зрения предполагают, что социальные сети, такие как Facebook и Twitter, могут частично решить проблему.

Любая существующая в мире структура, стремящаяся к власти, будь то правительство страны, бизнес-организация или неформальная группа, осознает: если ты можешь собирать данные о людях, эта информация наделяет тебя властью. Прославляя инструменты, которые делают эту тенденцию возможной в качестве источников жалоб, мы лишь усугубляем собственное затруднительное положение.

Постоянно слышатся призывы учредить права, которые обеспечат баланс в этой тенденции, например права на цифровую конфиденциальность или интеллектуальную собственность. (Они на самом деле очень похожи, но люди, пойманные в ловушку несуществующего конфликта между старыми и новыми средствами распространения информации, могут этого не видеть.)

Но эти призывы становятся все менее уместными. Попытка создать новые субъективные права, чтобы идти в ногу с развитием технологий, дает начало удручающему противоборству между запретами и тем, что происходит на самом деле.

Кампании в защиту прав пытались действовать в интересах той или иной общности, которая стремится завладеть лучшими серверами. Есть надежда, что спор между, скажем, голливудской киностудией и пиратским сайтом для размещения видеофайлов на предмет того, в чью пользу сработает законодательство, в результате не удовлетворит ни одну из сторон. Представленная здесь концепция гуманистической информационной экономики – попытка освоить третий путь.

Моя убежденность в том, что становление сильного среднего класса в информационной экономике должно лежать в основе реализации прав, к сожалению, вынуждает меня сталкиваться с разного рода непорядочными людьми, которых в иных условиях я бы, естественно, стремился изучить получше. Возможно, куда лучше пустить все на самотек и всячески превозносить структуры типа WikiLeaks, но я считаю, что такой выбор окажется в конечном итоге контрпродуктивным.

Мы большие энтузиасты в отношении интернета, и нам нравится, что в его работе принимает участие так много людей. Сложно поверить, но когда-то люди задумывались, найдется ли у кого-нибудь хоть что-то, о чем стоит рассказать в сети!

За десятки лет я так и не растерял ни грамма этого созидательного идеализма. Я до сих пор нахожу, что люди в целом оправдывают доверие, которое я им оказываю. Люди в основном гораздо более творческие, благожелательные и инициативные, чем можно было предполагать.

Проблема в том, что основная часть интернет-идеализма намертво привязана к несостоятельной мелодраме, которая использует наш энтузиазм против нас. Цифровая ортодоксальность, которую я нахожу высокомерной, может разглядеть лишь ограниченную разновидность краха интернета и вкладывает весь свой идеализм в предотвращение этого прискорбного результата, тем самым практически запуская предложения избежать еще целого ряда провалов.

С ортодоксальной точки зрения интернет – это мелодрама, в которой разыгрывается вечный конфликт. Плохие парни в этой мелодраме – фанатики тотального контроля с устаревшими взглядами, например правительственные разведслужбы, диктаторы стран третьего мира и голливудские медиамагнаты, часто представляемые в виде мультяшных персонажей из игры «Монополия». Плохие парни хотят, например, ужесточить закон об авторском праве. Тот, кто пытается продать фильм, помещается в одну категорию с жестоким диктатором.

Хорошие же парни – это молодые благотворители, выступающие в крестовый поход во имя открытости. Они могут поддерживать развитие проектов с открытым исходным кодом, таких как Linux и Википедия. Они создают пиратские партии.

Мелодрама существует за счет устаревшего видения открытого интернета, уже искаженного до неузнаваемости, не только традиционными правительствами или промышленными корпорациями, которым противна открытость, но и новыми промышленными компаниями, которые яростнее всего выступают против фанатиков контроля.

Приведу личный пример. Где-то до 2010 года мне очень нравился контент, создаваемый пользователями. В моем случае это были форумы, где музыканты обсуждали музыкальные инструменты.

На протяжении долгих лет меня предупреждали, что закосневшие в своих устаревших взглядах фанатики контроля – правительственные цензоры или медиамагнаты – могут лишить меня доступа к моим любимым форумам. Например, форум мог размещаться на каком-нибудь сервере, где другой пользователь сказал что-то связанное с терроризмом или разместил пиратский контент.

В соответствии с каким-нибудь законом, который предлагалось принять в Соединенных Штатах, такой сервер могли закрыть. Так что над моим доступом к контенту, не имеющему отношения к магнатам, нависла угроза со стороны дружественного магнатам мира. Вероятность такого исхода постоянно подается как ужасная участь, и мы изо всех сил должны стараться ее избежать.