Сомнения Маши по поводу супружеской верности Здоровякина не рассеялись, но с Настасьей, даже если она действительно стала любовницей Ильи, было легко, весело, интересно. Для Маши, которая последние два года вела удивительно насыщенную жизнь — деля время у компьютера с мытьем горшков и варкой манной каши, — встреча с Настасьей стала глотком свежего воздуха. Последний бастион неловкости рухнул, когда новая подруга поведала о грандиозном кораблекрушении, поджидающем ее в скором времени. Завещание мужа, составленное в приступе гнева, избавляло Настасью от всех признаков избранницы фортуны. Вскоре Настасья должна была погрузиться в зыбкую серую жижу угнетающей бедности, она лишалась дома, ее «Галерея цветов» находилась на последнем издыхании… Узнав, что Настасья недавно пополнила ряды простых людей и сейчас сидит на берегу денежного моря, держа в руках чайную ложечку, а не половник, как раньше, Маша прониклась к знакомой еще большей симпатией. Настасья окончательно стала близкой и понятной — не гордая богачка с Оранжевого бульвара, а несчастная женщина, одномоментно лишившаяся всего на свете: и мужа, и богатства, и уверенности в завтрашнем дне…

— Вам не тесно? — спросила Настасья, исследуя квартиру. После родного скромного особнячка ей казалось немыслимым ютиться с детьми в двух комнатах.

— Тесно, — согласилась Маша. Она прикрыла дверь в детскую, уложив малышей. — Скоро купим трехкомнатную.

— Есть возможность? — Настасья уже совсем собралась было предложить спонсорскую помощь, но вспомнила, что ей самой скоро не на что будет купить даже зубную пасту.

— Я жду крупный гонорар. Как раз хватит.

— На зарплату Ильи рассчитывать не приходится? — с пониманием улыбнулась Настасья.

— Нет, — смутилась Маша. — Мы с ним как-то не педалируем вопрос, кто сколько вложил в семейный бюджет. Он любит свою работу, а то, что государство не ценит его труд, беда не Ильи, а государства. Правда, им сейчас что-то там доплачивают, какие-то премии, выплаты… Тоже неплохо.

Настасья пристально осматривала убежище возлюбленного. Ей было немного не по себе: не побывав в квартире Ильи, она не чувствовала так остро, что вторгается и пытается разрушить целый мир, чужой, незнакомый, устоявшийся, со своей системой знаков, праздниками, радостями и печалями. К холодильнику были приклеены записки:

«Не забудь покормить детей печенкой. Твой любимый Муромец».

«Заплатить за электричество».

«Повторить прививку от полиомиелита. Прием в среду и пятницу с 8 утра».

«Илька, если ты не купишь картридж к принтеру, я умру-у-у!!!»

«Тебе звонили из „Трансвэйза“. Целую, муж».

Настасье стало грустно. Она была здесь лишней.

— Выпьем чаю? — предложила Маша.

— Знаешь, я, наверное, поеду.

— Целый день на нас угрохала!

— Или вы на меня, как посмотреть, — улыбнулась Настасья. — Когда видишь перед собой чудесные мордашки твоих детей, все горести и заботы кажутся далекими и нереальными. Теперь жду вас в гости с ответным визитом.

— Правда?

— Как раз у меня бардак — нагромождение чемоданов, коробок, ящиков… Я начала собирать вещи, чтобы убраться из дома. Дети будут в восторге. Они ведь не терпят ровных линий и аккуратно составленных предметов, да?

— Ты верно заметила!

На пороге девушки застыли в некотором напряжении, не зная, поцеловаться ли на прощанье.

— Ну, пойду, — сказала наконец Настасья, легко коснувшись руки Марии. — Спасибо, что подняли мне настроение.

— Всегда готовы повторить…

— Это я, — прошипел за дверью голос Валдаева. — Маргарита, открой!

Дверь с грохотом распахнулась, и на пороге возникла разъяренная Маргарита, обмотанная бирюзовой простыней от горла до пяток.

— Ты знаешь, сколько времени! — воскликнула она. Вопрос был вполне справедлив и естественен для двух часов ночи.

— Не думал, что ты ложишься так рано, — сказал Валдаев, беззастенчиво вваливаясь в квартиру. — Дело есть.

— Дело у нас с тобой будет, только если ты мне его сошьешь, — недовольно отрезала Маргарита.

— Дело шьет следователь, а я так, по мелочам. На подхвате. Фактики собираю. Можешь не одеваться

— Я тебя уже видел.

— Негодяй!

— Скотина антарктическая, — самокритично заметил Александр. — Ставь чайник. Будем беседовать.

— Но я спать хочу! — возмутилась Маргарита. — Я договорилась! У меня завтра встреча с новым клиентом. В восемь утра! — Она так и стояла в прихожей, лелея призрачную надежду, что нежданный гость сейчас уйдет.

— Какой клиент? — поразился Валдаев. Он уже был на кухне и громыхал чайником. Зашумела вода. — Во-первых, завтра, точнее, уже сегодня суббота. Во-вторых, до окончания следствия твоя лицензионная карточка ничего не значит.

— Я что, первый кандидат на роль убийцы? — Маргарита отправилась переодеваться. Подушка на диване, еще теплая, манила пышной мягкостью

— Маргарита зевнула и, не удержавшись, прилегла. Ей на самом деле очень хотелось спать.

У тебя заварка кончилась, — трагически сообщил Валдаев, появляясь в темной комнате. — А чайные пакетики есть? И почему ты пьешь нефильтрованную воду? Здоровья в избытке? Эй, красотка! Вставай! Хватит дрыхнуть. Мне надо тебя кое о чем расспросить.

Александр присел на диван и принялся щупать Маргариту через простыню, якобы чтобы разбудить.

— Отстань! — вяло отбивалась соня. — Ну дай мне поспать…

Настырный капитан на минуту прекратил мучить девицу. Но только для того, чтобы она имела возможность закрыть глаза и устроиться поудобней. Маргарита, очевидно, и впрямь могла сейчас уснуть, нимало не заботясь о присутствии в квартире мужчины. Если бы дело касалось какой-нибудь другой женщины, Валдаев расценил бы это как кокетство и провокацию. Но он имел возможность убедиться в бесхитростности Маргариты. И в том, что она, отделенная от воздыхателя всего лишь сантиметрами пространства и тонкой простыней, действительно засыпала, не было никакого намека, только надежда, что Валдаев выпьет на кухне чаю и уберется восвояси, захлопнув дверь на щеколду.

Но Саша не мог конечно же пассивно сидеть около полуголой красотки — это было возмутительно и несправедливо. Саша немного подумал и аккуратно прилег сверху.

С такими же последствиями для здоровья можно было подергать за хвост тигрицу. Маргарита издала звук, похожий на рычание. В следующую секунду бодрый оперативник валялся на полу. Его спина, а также локти и затылок онемели от сильного удара.

— Пошел вон! — заорала Маргарита. Она подпрыгнула на диване в сторону выключателя и зажгла свет. — Подлец мадагаскарский!

— Прости, не удержался, — извинился Валдаев, корчась на полу. — Знаешь, копчик бы мне еще пригодился.