Эмансипор поперхнулся вином и с трудом поднялся на ноги, хватаясь за виски:

– Меня отравили?

– Успокойтесь, Риз, – сказал Бошелен, – я уже несколько месяцев подмешиваю в ваш ржаволист разнообразные яды. Вы вполне здоровы, по крайней мере для человека, который ежедневно потребляет всевозможную отраву.

Эмансипор снова упал на стул:

– Ну… тогда ладно.

Он с силой затянулся трубкой, яростно глядя на Клыкозуба.

Повелитель какое-то время сидел не шевелясь, а затем медленно поставил кубок на стол.

– Уверяю вас, – произнес он, – я понятия об этом не имел. Придется поговорить с поваром.

– Несомненно. – Бошелен встал. – Но надеюсь, лишь после того, как я смогу посетить вашу прекрасную кухню. Мне все еще хочется заняться сегодня кое-какой выпечкой, и, обещаю вам, у меня нет ни малейшего резона добавлять яд в плоды моих усилий, что я докажу вам при первой же возможности, съев любой кусочек по вашему выбору с блюда приготовленных мною лакомств. – Он потер руки и широко улыбнулся. – Воистину, я снова чувствую себя мальчишкой!

– Мне крайне жаль, что мы больше не доверяем друг другу, – вздохнул Клыкозуб; на его высоком лбу проступили капельки пота.

– Ничего страшного, сударь. Все забыто, уверяю вас. Разве не так, Корбал?

– В смысле?

– Я говорю про яд.

– Про яд? А что с ним? Я хочу пойти взглянуть на трупы. – Он принюхался. – Тут раньше жила ведьма.

Клыкозуб моргнул:

– Да, какое-то время назад и в самом деле жила. Ее звали Хурл. Как необычно, Корбал, что вы можете до сих пор ощущать присутствие самой слабой ауры.

– Чего?

– Ну, я имел в виду, что вы все еще можете ее чуять.

– Кого? Бошелен, а на печенье будет глазурь?

– Конечно, друг мой.

– Это хорошо. Я люблю глазурь.

Мгновение спустя повелитель Клыкозуб, дрожа, препроводил Бошелена в кухню. Корбал Брош накинул свой тяжелый плащ и, продолжая улыбаться, направился в сторону ворот.

Эмансипор налил еще вина и взглянул на писаря:

– Грошемил?

Бедняга потирал руку, которой до этого писал. Он кивнул, настороженно посмотрел на Эмансипора и поинтересовался:

– Твои хозяева… кто они такие, во имя Худа?

– Полагаю, можно назвать их искателями приключений. Для них, естественно, есть и другие названия, но мне все равно. Мне платят, я жив, а жизнь могла быть и хуже.

Писарь внезапно грохнул кулаком по столу:

– Ну в точности мои мысли! Нам приходится делать то, что приходится.

– Угу. Не слишком приятно, но никто ведь и не обещал иного?

– Именно, друг мой, именно!

– Давай присоединяйся. Вот еще вино. Надеюсь, оно не отравлено?

– Нет, конечно! Ни к чему понапрасну переводить яд. Что ж, с удовольствием присоединюсь к тебе, друг мой. Я не против. Пусть себе пекут на здоровье, или чем они там занимаются.

– Угу, пекут. Мой хозяин и в самом деле обожает это занятие.

Шаркая ногами, Грошемил подошел к Ризу и покачал головой:

– Признаться, мне это кажется довольно-таки странным.

«Поверь мне, дружище, мы с тобой думаем одинаково».

– Он полон неожиданностей. В смысле, Бошелен.

– Клыкозуб наверняка выпотрошит и четвертует повара.

– За то, что он хотел нас отравить, или за то, что не сумел этого сделать?

Грошемил усмехнулся, но промолчал.

Эмансипор нашел пустой кубок и налил писарю вина, затем поднял свой:

– За подчиненных.

– Неплохо! Да! За подчиненных!

– За несчастных и беспомощных.

Они выпили.

Внимание Шпильгита привлекло какое-то движение за заиндевевшим стеклом. Он наклонился ближе к окну.

– Еще гости? – спросил Акль Воскресший, переминаясь с ноги на ногу. Передняя часть его тела была теплой на ощупь, но спина, обращенная к покосившейся двери, была холодна как лед. Шпильгит не ответил, и Акль продолжил: – Мы с тобой в одной лодке, друг мой. Попросту говоря, нам надо сматываться из Спендругля. Зима в этих краях суровая, согласен. Но если взять хороший фургон, пару крепких быков, побольше еды, рома и шкур, можно добраться до какого-нибудь города на побережье за неделю… или если двинуться на север, хотя дороги там плохие, да и ветер…

– Для того, кого считают мертвецом, Акль, ты слишком много болтаешь.

– Тогда что тебя так заинтересовало за окном?

– Трое чужаков.

– Они вернулись? Из крепости? И что…

– Не они, придурок. Трое других чужаков. У одного вся голова забинтована, и он хромает. И с ними женщина, наполовину голая, – именно от этой половины я и не могу оторвать взгляд.

Развернувшись кругом, Акль открыл дверь и выглянул наружу.

– Ей что, сиську чайки обгадили? – сказал он.

– Это родимое пятно, идиот.

– Слишком уж белое.

– Тут нет никаких чаек, Акль. Слишком холодно. Нет, это просто отсутствие пигмента. Я видел такое и раньше, но только не там – в смысле, не на сиське.

Трое незнакомцев остановились перед входом в «Королевскую пяту». О чем-то посовещавшись на непонятном языке, они вошли внутрь.

– Интересно, Хордило их арестует?

Шпильгит откинулся на стуле, потирая глаза:

– Возможно, ему для этого потребуется голем. Все трое вооружены.

Воскресший закрыл дверь, насколько это было возможно, и снова повернулся к сборщику налогов:

– Мы могли бы купить фургон, быков, припасы и прочее. Даже для троих, Шпильгит, если хочешь взять с собой Фелитту. А утром отправиться в путь.

– И как, интересно, мы за все это заплатим? Келп не дурак и в долг не даст.

– Пара лопат найдется? – улыбнулся Акль.

– Только не заводи опять свою бодягу про зарытое сокровище!

– Я не собирался ехать один, учитывая холод и прочее. Но теперь… Что ж, Шпильгит, Фелувил готова прикончить тебя сотней способов, и лишь нерешительность пока что ее останавливает. Что касается Фелитты… тебе стоило бы послушать, что она наговорила своей мамаше. И этих слов уже не вернуть назад. Если ты действительно хочешь увезти ее, то сейчас самое время, друг мой.

– Друг? Ты мне не друг.

– Тогда напарник.

– Я не беру в напарники тех, кто считает себя мертвым.

– По мне, так какая разница? Наверняка можно рассчитывать на налоговые льготы.

Шпильгит долго смотрел на Акля, после чего покачал головой:

– Лопаты. Ладно, лопаты мы найдем. Откопаем твое сокровище, похитим Фелитту, обогатим Келпа, а потом сбежим. Прекрасный план. Просто гениальный.

– Когда все просто и ясно, гений ни к чему, – ответил Акль.

Встав, Шпильгит взял свой потрепанный плащ.

– Ты никогда не походил на богача, Акль.

– Мне просто не представлялось возможности, Шпильгит. Так где же мы возьмем лопаты?

– У могильщика, – ответил Шпильгит. – Предложим выкопать для него несколько ям, задешево, раз уж тут объявилось столько чужаков.

Акль поколебался:

– Мне он не нравится.

– А зря. Тебе стоило бы благословлять этого пьяницу