залитый воском, ровное пламя свечей. Кира смотрела на портреты и чувствовала умиротворение. О них помнили, и если с ней и с Павлом что-то случится, то их портреты попадут сюда, кто-то обязательно будет приходить к мемориалу и зажигать свечи. Кира осекла себя, она ведь собиралась вернуться к сыну. Что это? Чутьё Видящей? Она умрёт здесь? Почему она воспринимает это как свершившийся факт? Она тяжело вздохнула и прошла к следующему алтарю. С двух портретов на неё смотрели женщина и мужчина. Он коренастый и темноволосый, голубоглазый, открытое доброе лицо. Она весёлая и озорная, с пшеничными волосами, россыпью веснушек на лице, глубокие голубые Видящие глаза. Она ни за что не спутает взор Видящей с другим. Эта девушка была Видящей. Кира застыла напротив их мемориала. Павел подошёл к жене и тоже замер. Он был здесь сотни раз и видел этот алтарь, но теперь, когда Кира была перед ним, понял, что так сильно смущало его. Она была похожа на них.

Она не плакала, она просто застыла каменным изваянием напротив алтаря. Разве возможно плакать о людях, которых она совсем не знала? Кто они? Что заставило их отправить своё дитя в другой мир? Отказаться от неё? У них добрые лица, они не могли просто отдать её, потому что она была им не нужна. Что случилось? Какие тайны хранят их портреты?

— Дариус и Самира, — Гохус возник словно из ниоткуда. Супруги, как зачарованные, обернулись на него, а потом снова повернулись к портретам. — Последний золотой Дракон нашего мира и Видящая, красивая история любви и смерть в бою.

— У них была дочь? — спросила Кира.

— Да, — кивнул Гохус. — Особенная малышка. К сожалению, её пришлось отправить в ваш мир. Смертаки охотились на неё. Каждый день приходили, в дом к ним пробирались. Чудом только малышку удалось уберечь. Они отправили её в ваш мир, семью для неё присмотрели хорошую. Самира так плакала, не хотела с дочкой расставаться, но здесь ей было небезопасно. Как только Смертаки поняли, что девочки больше нет в нашем мире, сразу же отстали.

— Не отстали, — прошептала Кира. — Они пришли за мной на Землю.

— Вот как, значит ты Камелия, — Гохус покачал головой.

Кира перевела на него взгляд. Он знал, он всё знал. Кто он? Почему он всё знает? Прочитать его не удалось, сознание Драконов скрыто от Видящих, но попытаться стоило. Он знает больше, чем говорит. Это ясно читается в глазах, в его мимике и жестах, а ещё… Кажется, Кира слышит отголоски чьих-то мыслей, возможно его?

— Камелия? — переспросила она.

— Да, Камелия, дочка Самиры и Дариуса Бремов, — твёрдо ответил Гохус. — Особенная девочка. Только знать бы ещё, в чём твоя особенность, — он хитро прищурился.

— Я бы тоже хотела знать это, — подтвердила Кира. — Мои новые родители назвали меня Кира, мне так привычнее.

— Как скажешь, дитя, — согласился Гохус. — И как же ты сюда попала? Хотя понятно как, только Видящие и золотые Драконы умеют открывать проходы между мирами.

— В нашем мире Видящие утратили этот навык, — сообщила Кира. — Хотя боюсь, что мне о таком навыке просто не сказали. От меня многое скрывали.

— И что ты планируешь делать дальше?

— Вернуться домой, у нас с Пашей сын остался в нашем мире.

— Как много оставленных детей, как много одиночества, — философски изрёк Гохус. — Ну, что ж, иди, может, у тебя получится.

— С этим есть какие-то проблемы?

— У Павла есть некоторые затруднения, — Гохус прищурился и посмотрел на Павла. Павел скрестил пальцы в надежде, что Гохус не расскажет, что после своего первого боя с захватчиками он перестал пытаться. — Желаю тебе успехов в этом нелёгком деле. Но пока ты здесь, мы бы хотели использовать твой дар, если ты не против.

— Конечно, я не против, — ответила Кира. — Если я могу быть чем-то полезной, то с удовольствием помогу вашей общине.

— Прекрасно, — Гохус обезоруживающе улыбнулся.

— А ты можешь быть обаятельным, когда тебе это выгодно, — заметил Павел.

— Если бы ты не был единственным золотым Драконом и тебя не признала стая, я бы тебе отвесил подзатыльник, но лидеров не бьют, как нашкодивших мальчишек, — Гохус продолжал улыбаться.

— Мы пойдём, — сообщил Павел.

— Я сообщу, если что-то увижу, — заверила Кира.

— Хорошо, девочка, хорошо…

Пройдя по рынку и купив за маленькие речные жемчужины немного продуктов, пару платьев и накидку для Киры, супруги вернулись домой.

— Гохус что-то недоговаривает, — сообщила Кира мужу, когда был готов ужин и пара сидела за столом в гостиной.

— Он хранитель памяти, — ответил Павел. — Он знает больше, чем говорит.

— Хранитель памяти, — повторила Кира и о чём-то задумалась.

— Я привык к его таинственности, — Павел только пожал плечами. — Если он чего-то не говорит, значит, на это есть причины.

— Сомнительно, — пробормотала Кира.

— Расскажи о сыне, — попросил Павел.

— О, он замечательный. Немного хмурый, словно понял об этой жизни всё заранее. Я учу его контролировать эмоции, он способный ученик, прилежный.

— Зачем?

— Он обращается.

— Я догадывался, то есть почувствовал, — сообщил Павел. — Я видел, когда ты впервые взяла его на руки.

— То есть мне не показалось?

— Нет.

— Я как-то смогла прийти к тебе во сне, но это было так быстро и сумбурно, — вспомнила Кира.

— Нет, это я приходил к тебе. К сожалению, тебя обманывали, не Видящие входят в сны Драконов, а Драконы приходят во сны Видящих.

Кира нахмурилась.

— Моим знаниям грош цена.

— Мне жаль, милая. Гохус дал мне много литературы по истории Драконов и Видящих, ты можешь это изучить, пока находишься здесь.

— Я обязательно почитаю, — согласилась Кира. — Может, что-то возьму с собой, если позволишь.

— Конечно, — кивнул Павел.

— Андрей очень похож на тебя, — Кира внимательно смотрела на мужа. — Взгляд, жесты, интонации, внешность. Я смотрю на него и вижу тебя. Когда он был совсем маленьким, он был как торнадо. Мне пришлось убрать из дома почти всё. Он не умел ползать, но уже летал, носился по комнате, как фурия. Успокаивала, как кошку — переносицу гладила. Когда он обернулся в роддоме и помчался к двери, я его еле поймала. Это сейчас мне смешно, но тогда не было. Я только родила, ходила с трудом, а тут он. Это было эпично, когда я упала прямо перед дверью с ним в руках, держа его за крылья. А ведь он не сердился даже, в нём было какое-то озорство, он умышленно хулиганил, а ему всего было пару часов от роду. Зато на выписке он был само спокойствие, Илью так разглядывал, что я испугалась, что он сейчас обернётся и за нос его