Майор рей Данс с сомнением покачала головой, но настаивать не стала.

А Ника немедля отправилась в офицерские казармы и уже через несколько минут стучала в дверь комнаты Тристана – и не слышала стука, потому что его заглушал грохот собственного сердца в ушах.

– Пошли вон! – раздался из-за двери злой окрик, и Ника невольно вздрогнула; в этом голосе не было ничего от знакомого ей немного насмешливого, со слегка растянутыми гласными голоса Тристана.

– Тристан, это я, – тихо сказала она. – Открой, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь.

Ника прождала не меньше минуты и не услышала в ответ ни слова. Тогда она взялась за ручку двери и дернула. Дверь оказалась заперта.

И тут девушка разозлилась. Он что, прятаться от нее вздумал? Что за глупая мальчишеская выходка!

– Тристан рей Дор, открывай! – громко потребовала Ника и с силой заколотила кулаком по двери. – Я не уйду, пока ты не откроешь! Слышишь? Открывай сейчас же!

Дверь распахнулась лишь пару минут спустя, когда у Ники уже начал саднить кулак и она всерьез размышляла о том, как бы выбить эту проклятую дверь.

– Ну, и чего ты так колотишь? Неужели нельзя было дать мне спокойно одеться? – небрежно осведомился Тристан. Он оказался по-прежнему небрит и помят, но выгнутая бровь и чуть насмешливые, слегка растянутые гласные принадлежали тому Тристану, которого Ника хорошо знала.

– О, – выдохнула девушка. Она как-то не подумала о том, что Тристану может понадобиться время, чтобы привести себя в порядок, прежде чем открывать дверь. – Мог хотя бы сказать: «Минутку», – проворчала она.

– Я и пытался, – ухмыльнулся Тристан и отступил в сторону, освобождая проход. – Но ты была так увлечена своими воплями!

Ника вошла в тесную комнатушку Тристана, тот закрыл дверь, и на мгновение девушка заколебалась. Правила приличного поведения в обществе строго запрещали неженатым джентльменам оставаться наедине с дамами: это могло подорвать их репутацию и уничтожить шансы на приличную женитьбу.

Обычно эту проблему решали присутствием рядом с неженатым джентльменом респектабельного пожилого компаньона. В крайней случае соблюсти правила приличия можно было, оставив приоткрытой дверь. Но то, о чем собиралась говорить с Тристаном Ника, категорически не терпело даже случайных свидетелей.

– Беспокоишься о моей репутации? – насмешливо протянул Тристан, догадавшись, что беспокоит девушку. – Не стоит, ей уже ничего не повредит. А уж сейчас, – взмахнул он рукой, словно пытаясь объять все, что происходит на мысе Горн, – тем более.

Ника усмехнулась и согласно кивнула. И впрямь, многочисленные правила приличия и в мирное время порой казались нелепыми, а уж сейчас, когда мир вокруг буквально перевернулся, беспокоиться о несоблюдении каких-то нелепых формальностей и вовсе было глупо.

– Мне нужна твоя помощь, Тристан, – сразу перешла к делу она.

– Помощь? От меня? В моем нынешнем состоянии? – иронично осведомился он.

Ника прекрасно поняла, что он имеет в виду разбитый аэролит, и не собиралась делать вид, что ничего страшного не случилось. Но и жалеть Тристана и обращаться с ним как с инвалидом – тоже.

– А что, вместе с летным камнем тебе разбили мозги, знания и опыт? – в тон Тристану спросила она.

Рей Дор невнятно хмыкнул, отошел к крошечному окну, развернулся, сложил руки на груди и выжидательно кивнул: мол, продолжай.

Ника поздравила себя с верно выбранной тактикой. И понадеялась, что, возможно, почувствовав себя по-прежнему нужным – реально, по-настоящему нужным, – Тристан сможет понемногу справиться со своей трагедией.

– Ты должен научить меня летать на обычном авионе, – без предисловий заявила Ника.

– Даже на «Урагане» справиться с десятком авиолетчиков было бы непросто, – мрачно заметил Тристан, – а уж на обычном…

– Да ты, я посмотрю, так и переполнен оптимизмом!

– Я всего лишь констатирую очевидное.

– И что? Будь у тебя камень, хочешь сказать, ты бы не вызвался сегодня добровольцем? И отказался бы, когда узнал, что придется лететь на обычном авионе? Вот и я думаю, что нет! И вообще, хватит попусту тратить время, лучше помоги реальным советом!

– Летать на обычном авионе с камнями наших размеров… – Тристан запнулся, вспомнив, что больше нет никаких «нас», однако сделал над собой усилие и продолжил: – Словом, летать на обычном авионе в принципе возможно, просто это требует особого навыка и очень жесткого самоконтроля. Как бы мне это тебе объяснить…

– Лучше покажи, – перебила его Ника.

– И каким, интересно, образом?

– Полетели со мной на каком-нибудь двухместном биплане, будешь подсказывать по ходу дела.

Тристан заколебался. Ника его прекрасно поняла. Полететь для него сейчас – это лишний раз вспомнить о том, чего он лишился.

– Сложно быть летным инструктором, когда у тебя нет летного камня, – наконец сказал он.

– Если мне не изменяет память, ты демонстративно оставил свой аэролит на авиодроме в наш самый первый полет, – напомнила Ника. – А я тогда, между прочим, вообще ничего не умела. Тристан, слушай, я все…

И тут девушка прикусила язык. Она не могла, она не имела права говорить: «Я все понимаю». Если ты не лишился своего аэролита, ты не можешь понять, каково это.

– Ты когда-то уже сделал невозможное и разбудил аэролит. Уверена, с моим инструктажем ты точно справишься. Даже без летного камня, – вместо этого сказала она.

Тристан оторвался от подоконника, подошел к крючку на стене, на котором висели летная куртка и футляр из-под аэролита. Задумчиво провел пальцами по ремню футляра, словно о чем-то размышлял.

Ника быстро отвернулась; она не хотела, чтобы рей Дор заметил в ее глазах жалость.

– Полетели, – наконец согласился Тристан и накинул на себя летную куртку.

* * *

Бывших министров и высших чиновниц Арамантиды держали в одной общей тюремной камере. Когда перед ними в сопровождении конвойных появилась мадам лин Монро, ее встретили презрительные и гневные взгляды. А вот удивления никто не выказал; похоже, мадам рей Торн уже рассказала об их встрече в коридорах министерства и о новой военной форме лин Монро.

– Мне нужно с вами поговорить, – начала Эва.

Одна за другой министры и чиновницы повернулись к ней спиной.

– День Первых Лучей уже через неделю, и у меня к вам есть серьезное предложение, – продолжила ничуть не обескураженная Эва; она ожидала подобного приема.

Разумеется, никто ей не ответил.

Эва скрестила руки на груди и безапелляционным тоном приказала конвойным:

– Оставьте меня с ними.

– Но…

– Вы видите это? – прервала невнятные протесты лин Монро. – Что это за знаки? Правильно, это знаки подполковника. Вы, рядовые, оспариваете приказы высшего по званию? – надвинулась она на конвойных.