«Кажется, на съемках я ни разу не видел его в обычной одежде», – смеется Бин.

Пока они работали в Веллингтоне, по воскресеньям Мортенсен ходил в спортзал, неизменно принося с собой свой меч. Однажды утром он был так занят мыслями о грядущей батальной сцене, что начал отрабатывать движения прямо на тротуаре, орудуя длинным мечом и делая опасные выпады. О безумце с мечом сообщили полиции. Несколько патрульных машин отреагировали на вызов, и вскоре Арагорн оказался в море мигалок и ревущих сирен. Сделав ему предупреждение, полицейские отпустили его, после того как он дал несколько автографов и позволил сделать несколько снимков.

«Вигго был нашим лидером, мы все равнялись на него, – восхищенно рассказывает Блум. – Он был мне как брат. И даже больше».

«Я всегда стараюсь все прочувствовать, – говорит Мортенсен, который отказывается объяснять, почему все время стремится так глубоко войти в роль. – Я ходил и одевался, как Арагорн, ведь Пит всегда подталкивал нас искать реализм в этой истории. Я играл реалистично. Во всяком случае, мне так казалось».

Порой при натурных съемках возникали моменты, когда погода их не радовала, из-за чего, как отмечает Мортенсен, времени на «раздумья» о собственном ремесле не оставалось.

«Бывало, я не чувствовал себя в безопасности. Иногда, приступая к работе над сценой, думаешь: «Пока я не знаю, как мне это сыграть». А потом: «Сгущаются тучи, так что у нас только один шанс»».

В такие моменты очень помогало чувство локтя. Актеры черпали силу друг у друга.

«Нам нужно было научиться гибкости, иначе можно было сломаться под грузом ожиданий, которые мы сами возлагали на себя», – говорит Мортенсен.

На рисование, фотосъемку и музицирование времени не оставалось, но в бессонные ночи он порой писал строфу-другую стихов.

Чтобы закончить съемки Хоббитона в отведенное время, нужно было снять и последнюю сцену фильма, в которой Сэм возвращается домой на Бэгшот-Роу.

«Было немного странно снимать концовку третьего фильма», – признает Джексон, которому через три месяца работы казалось, что он только приступил к делу.

Выстроив кадр, Джексон со смехом сказал Эстину: «Ты понимаешь, что сцену, которую мы сейчас снимаем, увидят только через четыре года?»

Февраль (интерьеры Бэг-Энда, День рождения Бильбо, Ривенделл, поле фермера Мэггота, натурная съемка Хельмовой Пади). Бильбо ни разу не побывал в построенном для съемок Хоббитоне. Холм за месяц завершил работу над сценами в Бэг-Энде, на праздничной поляне и в Ривенделле, но все эти декорации были построены на «Stone Street». Это позволяло лучше контролировать вопросы пропорций, ведь теперь хореографию каждой сцены нужно было в мельчайших подробностях планировать заранее. Джексон велел сделать множество снимков, на которых высокие и низкие дублеры стояли бы рядом, чтобы увидеть их со всех возможных углов. Изучая эти снимки, он решал, какие хитрости использовать в каждом из кадров.

«Если мы смотрим из-за плеча высокого человека на маленького человека, возможно, актер стоит на подставке, а мы снимаем с верхней точки. Или привлекаем дублера Гэндальфа. Бильбо приходилось снимать на синем фоне и уменьшать цифровым образом, чтобы помещать в композицию с другими актерами. У нас была целая библия инструкций для каждого кадра».

Холм отметил, что работа в жарком, душном Бэг-Энде радовала только Джексона. Уютный интерьер (вместе с функционирующими каминами, на огне которых варились только актеры) произвел такое «огромное впечатление» на режиссера, что он уговорил «New Line» сохранить декорацию и впоследствии приспособил ее в качестве подземного гостевого дома для невысоких гостей построенного им в стиле 1930-х годов поместья в Мастертоне.

Март (Ортханк, пещеры Изенгарда, натурные съемки Ривенделла, Серые Гавани, работа второй группы с Хельмовой Падью). Студию «Camperdown», которую Джексон использовал при съемке прошлых фильмов, теперь заняли сотрудники «Weta Workshop» (не говоря уже о том, что она все равно была недостаточно просторной), а в Веллингтоне было не так уж много телестудий, превосходящих по размеру корт для сквоша. Ни одна из них не могла вместить ни катакомбы Мории, ни Золотой зал Рохана. Кинематографистам необходимо было построить студию для съемок собственного фильма, поэтому еще в ходе переговоров с «Miramax» Джексон и Уолш стали подыскивать подходящие помещения. Одним из них оказалась заброшенная лакокрасочная фабрика на Стоун-стрит.

«Мы подумали, – вспоминает Джексон, – если все срастется, это именно то, что нам нужно. Там были склады, которые можно было превратить в площадки».

Хотя фабрика пустовала уже шесть месяцев, она была недешевой. Риски были высоки: чтобы внести аванс, им нужно было заложить свой дом, а если бы проект провалился, у них осталась бы нефункционирующая фабрика. Но они пришли туда еще раз и, бродя по законсервированной фабрике, запыленной, как корабль-призрак, наткнулись на старый кафетерий. Там Джексон увидел пожелтевшую книгу, забытую на видавшем виды столе.

Это был «Властелин колец».

Согласно вызывному листу от 15 февраля, в 74-й день съемок главный зал темной башни Ортханка находился в студии А. Что касается других ее фрагментов, через месяц верхушка Ортханка появилась на автомобильной парковке студии «Stone Street», примыкающей к студиям В и С.

Когда Кристофер Ли приступил к первому десятинедельному периоду съемок в эпосе своей мечты, ему было семьдесят семь лет. Он терпеть не мог свою мантию. Само собой, она прекрасно подходила персонажу и не доставляла неудобств на плоской поверхности, но всякий раз, когда он поднимался по ступеням к трону, ее полы обматывались вокруг его длинных ног. В конце концов ему приходилось приподнимать их, как дама приподнимает подол вечернего платья.

«Полагаю, это смотрелось довольно забавно», – признает он, хотя по его тону и кажется, что раньше он так не думал.

Марк Ордески с грустной улыбкой вспоминает, как Джексон однажды позвонил ему из-за ногтей. У Сарумана были длинные желтоватые ногти, напоминающие когти, и их необходимо было прилаживать каждое утро. Ли это было не по душе. «Зачем они вообще? – ворчал он. – Мы вообще увидим его руки? Разве они не будут скрыты под мантией?»

«Возможно, тебе стоит прийти и объяснить Кристоферу, как важны эти ногти», – как ни в чем не бывало сказал Джексон по телефону.

«Разве не безумие? – восклицает Ордески. – Я должен был прийти на площадку, чтобы поболтать с Кристофером Ли о ногтях».

Стоит отметить, что Ордески, который теперь с удовольствием вспоминает об этом, почти полчаса убеждал актера не противиться накладным ногтям. Он объяснял, что Питер не любит ограничиваться одним планом, а потому руки Сарумана вполне могут попасть в кадр.

Ли также тяготило количество дублей, на котором в поисках совершенства настаивал режиссер, хотя эти цифры и не могли сравниться с кубриковскими. По словам Эстина, однажды Ли взорвался после пятнадцатого дубля. «Зачем все это? Ни один режиссер в жизни не просил меня повторяться столько раз! Это просто смешно! Можно целый фильм снять и не сделать столько дублей!»