— Может быть, и в первый раз, когда вы увидели его, было уже поздно, — заметила Эллен, которая так и не могла вспомнить, видела ли она Эльзу мертвой.

Альварссон поднял глаза.

— На фальшивой правде жизнь не построишь. Это ничего не меняет. Я знаю, что ни в чем не виноват, но все равно — ах, если бы…

— Да, если бы…

Эллен отпила глоток пива и с трудом сдержалась, чтобы не поморщиться. Пиво она не любила, но в доме было так жарко и душно, а у нее пересохло во рту.

— Вы прикасались еще к чему-нибудь на месте преступления? Или, может быть, заметили что-нибудь необычное?

— На земле были видны следы борьбы. Зверской борьбы. Как бывает, когда дерутся два барана.

— То есть, похоже, убитая женщина защищалась?

— Да. Но тщетно.

Картина нарисовалась ясная, почти невыносимо отчетливая. Эллен приложила холодную банку ко лбу.

— Вы видели кого-нибудь или слышали что-нибудь в ту ночь?

— Ничего. Вернее, слышал, как проезжали машины. Народ редко ездит по этой дороге — я обычно просыпаюсь.

— Вы узнали ее? Видели ее раньше?

Альварссон покачал головой.

— Машина мне незнакома, а лицо было так разбито, что и не разглядеть, кто перед тобой.

Эллен поежилась.

— Последний вопрос. Потом я оставлю вас в покое, и вы сможете вернуться к своим делам. Кто первым приехал на место? Какие полицейские? Они представились вам?

Эллен хотела уточнить у полицейских, совпадает ли то, что рассказал ей Альварссон, с их версией.

— Приехал только один. Бёрье его зовут. Он у них какая-то шишка, его иногда печатают в газете.

— Бёрье Сван? — переспросила Эллен, подняв брови. — Он был один?

— Да. Судя по всему, он находился где-то неподалеку, когда поступил сигнал. Сказал, что патрульная машина сейчас приедет.

— Во сколько это было?

— Кажется, около шести. Ну, он задал мне несколько вопросов, снял отпечатки пальцев, и я поехал дальше.

Поблагодарив Альварссона, Эллен выехала с его хутора и направилась в сторону Стентуны. Боковое стекло она опустила, чтобы салон хоть немного проветрился. Возле места преступления она снизила скорость и медленно проехала мимо мемориала, где все так же лежала скромная кучка цветов. Тут ей вспомнилась записка со словом «Прости», которую она заметила несколькими днями ранее — и которая явно была написана ребенком. Эллен задумалась, есть ли тут какая-то связь с полицейским расследованием.

Когда она проезжала Сульбю, из дома выбежала Ханна Андерссон, размахивая руками. Эллен остановилась.

Ханна запыхалась и вспотела, при этом была бледна как полотно, наклонившись вперед, она оперлась о дверцу машины.

— Добрый день, извини, что отрываю от дел. У тебя есть пара минут? Я хотела бы поговорить с тобой об одном деле. — Она огляделась. — Ты не могла бы зайти в дом? Пожалуйста!

Вместе они вошли в прямоугольный дом — относительно недавно построенный, агент по недвижимости наверняка назвал бы его современным.

Ханна указала ей на диван в гостиной, и Эллен пришлось переложить несколько стопок с одеждой, чтобы освободить себе место.

— Вы куда-то собираетесь?

— Нет, — ответила Ханна и уселась напротив Эллен в большое серое кресло.

Вокруг них виднелись кипы небрежно свернутых вещей и наполовину уложенные чемоданы. Откуда-то сверху Эллен слышала гудение стиральной машины. На журнальном столике перед ней стояла пустая упаковка из-под печенья и стакан с засохшим какао.

— Понимаю, что ты потрясена тем, что вам пришлось пережить в последние дни. Как ты себя чувствуешь? — спросила она и уселась нога на ногу.

— Да не очень, — ответила Ханна и принялась нервно обмахиваться конвертом. — Однако я хотела поговорить не об этом. Я хотела попросить прощения.

— Попросить прощения?

— Да, — Ханна потерла лоб. — Все совсем не так странно, как может показаться. Я слышала, Беа с компанией подростков угрожали тебе. Это правда?

— Ты имеешь в виду Беа Бусэнген?

Ханна кивнула.

— Ты собираешься заявлять в полицию?

Эллен пожала плечами. Заявлять в полицию она не намерена, хотя на самом деле это следовало бы сделать, — однако Ханне лучше этого не знать.

— Хочу попросить тебя этого не делать, — Ханна замолчала на несколько секунд, но потом продолжила. — Мой сын тоже входит в эту компанию.

— Я знаю.

— Такое ощущение, что Беа заставляет их совершать всякие безумства — да еще и Алиса вчера пропала. Беа у них лидер, она всеми манипулирует, заставляет их вести себя так же дико, как и она. Они играют в такие игры — даже не знаю, можно ли назвать это играми. В последнее время все идет по нарастающей.

— Они же еще дети, — проговорила Эллен, сама не понимая до конца, что именно хочет этим сказать.

— Как бы там ни было, я позабочусь о том, чтобы мои дети больше тебе не докучали, договорились?

— Хорошо, — кивнула Эллен, хотя ей показалось, что Ханна произнесла это почти агрессивно. В глубине души она была убеждена, что та никак не может гарантировать того, что только что пообещала.

— Какое отношение ты имеешь к Беа? — спросила Эллен, не желая раскрывать, что ей известно, — пусть лучше Ханна сама расскажет, как обстоит дело.

Глаза у Ханны забегали.

— В каком смысле?

— Как получилось, что у твоей дочери оказался телефон Лив?

— Знаешь, я только что была в полиции и отвечала на их вопросы. Она нашла его в ящике с песком. Ничего странного в этом нет.

Эллен кивнула, однако отметила, что у Ханны дрожат губы, и поняла, что та лжет.

— Ты знала Лив Линд, да?

Ханна не ответила, и Эллен истолковала это как «да».

— Какие отношения у тебя с твоим гражданским мужем?

— Что именно тебя интересует?

— Ты готова рассказать? Может быть, я смогу помочь тебе и твоим детям.

— Каким образом?

— Этого я не знаю, пока ты мне все не расскажешь. Но мне известно, что у твоего мужа были отношения с Лив Линд — и еще с одной женщиной.

Ханна выпрямилась в кресле и положила руки на подлокотники.

— А что тут рассказывать? Мы влюблены в одного и того же мужчину и имеем от него детей.

— Стало быть, у вас полиаморные отношения, — произнесла Эллен, стараясь, чтобы это звучало максимально естественно.

— Называй это как хочешь, но официально в браке с Патриком только Александра. Закон не разрешает мне выйти за него замуж — на мой взгляд, ужасная отсталость. Почему мои дети не могут иметь тех же юридических прав, что и дети Александры?