Оборачиваюсь. Позади меня стоит наш лесовик-разведчик Мишка Фирсов.

– Вот, знаешь, как-то и не припомню, где же это нас друг другу представляли!

– Ну, да, – кивает он. – Ты тогда, верно, его видеть не мог. Он ведь поверху шарился, а ты внизу ползал.

– Где же это?

– А в той самой деревеньке! Ведь это он этим отрядом командовал! Ну, когда они контейнер тащили!

Стоп.

– Озеров в курсе?

– Да, ему уже сообщили. За этим деятелем в пять глаз глядят!

Ладно, особисты у нас свой хлеб не зазря жрут, а вот у меня тоже задачка теперь имеется. Краткий анализ папки, которую притащил этот визитёр, показал – эпидемия у нас и в посёлке клиента вызвана одними и теми же причинами.

– Его люди крайне осторожны. Никаких разговоров на людях не ведут, держатся подчёркнуто дружелюбно. Но благодаря установленным в их помещениях микрофонам, нам удалось частично выяснить, что же там произошло, – докладывает Озеров на совете.

На стену проецируется карта.

– Вот он, – указывает на отметку особист. – «Долина цветов» – сверхсовременный центр по разработке всевозможных «радостей». Ну, и заодно противоядий от собственной продукции. И, кроме того, штаб-квартира концерна «Байофарм текнолоджис».

В помещении возникает шум.

– Вот именно! – кивает Витька. – Того самого, что и здесь заправлял.

Вот это здрасьте…

– По неустановленным причинам в помещении правления концерна произошёл нештатный выброс неизвестной субстанции. Пострадало около двадцати человек – практически всё руководство, включая первых лиц. Помещения были тотчас же изолированы, персонал эвакуирован, и здание подожгли со всех сторон. Но поздно, вирус уже вырвался наружу. А поскольку в сгоревшем комплексе находилось практически всё опытное производство, все лаборатории и склады готовых препаратов… – докладчик разводит руками. – Короче, толстый северный лис там порезвился вовсю. И до сих пор ещё не затих.

– Количество пострадавших на сегодняшний день?

– В момент отъезда группы Камински их насчитывалось более десяти тысяч. В основном сотрудники концерна, их семьи и охрана. Всех подневольных рабочих – а их там было несколько тысяч, попросту выгнали за территорию поселка и бросили. Что стало с ними, неизвестно, – это уже Олег Филатов.

Наш главный научник пытается говорить кратко и без эмоций. Выходит это у него не очень.

– Природа обоих вирусов – у нас и в «Долине цветов» – несомненно одна и та же. Они произошли из одного источника.

– Угу, – киваю я. – Сам же Камински туда его и доставил, из того самого бункера.

– Да, – кивает Озеров. – А сейчас пришёл за лекарством к тем, кого хотели убить его хозяева.

– Как я понял, – наклоняет набок голову Демидыч, – основные заправилы этого гадюшника уже в полной мере огребли за свои художества?

– Ну, конкретных подробностей мы не знаем, – пожимает плечами особист. – Кто-то из третьестепенных мог и уцелеть. Распространение эпидемии пока ограничено, всё же «Долина цветов» строилась с учётом определённых требований. Не все там были самоуверенными болванами, хватало и серьёзных специалистов. Попытки побега и прорыва карантина пока успешно пресекаются, в основном огнём на поражение и огнемётами.

– А что у нас?

Филатов откашливается.

– Тут всё плохо. Эпидемия вспыхнула сразу в нескольких местах. Медики не справляются, установить карантин должным образом пока не получилось. Слишком велики расстояния! Да и специалистов мало… Мы даже не можем назвать точного количества пострадавших, да и приблизительного не можем! Ещё и границы распространения толком не определены, чего уж там говорить.

– А с лекарством как дело обстоит?

– Тут лучше. Удалось создать, правда, буквально вчера! Лабораторные испытания подтвердили эффективность, так что лекарство у нас есть. Уже есть. А учитывая производственные и исследовательские возможности Вятки… ну, вы сами понимаете. Получив первую партию, они смогут произвести нужное количество доз. Да и усовершенствовать полученный результат им вполне по силам.

– То есть, – резюмирует итог совещания Демидыч, – мы можем уже отправить первую партию?

– Можем.

И вот я сижу в «переговорной». На столе передо мной лежит небольшой тёмно-серый металлический ящик. В нём плоды трудов наших специалистов. Смотрю на него, и мне кажется, что на боковых поверхностях ящика проступают пятна крови. Тех, кто погиб за то, чтобы наши научники могли сейчас уложить внутрь ампулы с прозрачной жидкостью. Той, что спасёт сотни и тысячи людей. Людей, которых я не знаю и никогда, наверное, не увижу. Да никто из них даже не задастся вопросом о происхождении драгоценного лекарства. Для всех – его придумали в Вятке. Именно вятские специалисты из НИИ вирусологии в кратчайший срок смогли разработать и выпустить драгоценное средство. Может быть, и рыжеволосая Елена свою руку приложила – даже наверняка! За то им всем честь и хвала!

А затерянный где-то в лесах Старопетровск так и останется жутким местом. Городом, в котором обитают головорезы и отморозки. Местом, которое лучше обходить седьмой дорогой и куда не стоит совать любопытный нос. Нет здесь ничего ценного и полезного.

Вокруг этого лекарства будут кипеть страсти. Его будут покупать и перепродавать, красть и отбивать в жестоких кровавых схватках, наваривать барыши и терять состояния. Все это будет, не первый уже случай на моей памяти. Она у меня хорошая…

Тихой серой тенью заходит Василиса. Трётся о мою ногу и устраивается на стуле в углу. Соскучилась? Извини, я ведь только ночью тебя вижу. Когда забегаю домой поспать, а это случается в последние дни не так уж часто.

– Командир, там народ притопал! – выглядывает из двери дежурный.

– Кто именно?

– Да рыжая со своим парнем. И этот, как его…

– Пускай всех.

Он скрывается за дверью, и через пару минут в помещение входят сразу несколько человек. Елена с Франтом, Камински и двое его спутников. Входят и замирают на пороге. Один из спутников Альфреда опускает на пол тяжёлую сумку – там явственно звякает металл. Никому из них не надо объяснять, что лежит в сером ящике. Это – жизнь. Для многих и многих. Но ящик один. Мы просто не успели сделать больше.

– Чего стоим? Присаживайтесь, раз пришли.

Но рыжая вирусолог так и остаётся стоять на ногах. Делает пару шагов и проводит рукой по поверхности ящика. Беспомощно оглядывается на своего спутника.

И я понимаю те чувства, которые сейчас бушуют в её груди. Для всех окружающих – они просто покупатели. А мы торговцы. Жадные и бессовестные – такими нас тут все знают. У спутника Елены ничего нет, ему нечем заплатить за лекарство. И никакие обещания тут не катят. И это тоже всем хорошо известно.