Подошел Крафт и встал рядом.

– Крафт.

– Ну?

– А этот город – он есть?

– Чего?

– Я смотрю на эти дома, безлюдные улицы, и мне кажется, что этот город такой же, как и те, что были в степи.

Крафт удивленно посмотрел на Питера.

– Да ты свихнулся.

– Стройся, дармоеды!

Это был сержант Уэйт.

– Да, стройся!

А это уже Гудьир. Несмотря на строгий наказ капитана насчет пьянства на марше, он пованивал сивухой, как видно протащив на одну из телег бочонок хереса.

Когда солнце взошло, колонна уж маршировала на юг по однообразной и бесконечной степи. Дорога здесь оказалась шире и оживленнее, иногда попадались возы, но богатых экипажей не было.

Вскоре началась обычная изнуряющая жара, солнце заняло едва ли не половину небосвода, и горизонт потек, один за другим стали громоздиться миражи.

За час до полудня сонные собаки неожиданно прибились ближе к людям и залаяли, обращая морды на юго-запад. Питер встал на цыпочки, чтобы разглядеть то, что так их напугало, но увидел лишь промелькнувшие вдалеке тени.

– Что там? Что? – забеспокоились невольники.

– Чего видно? – спросил у рейтара пехотинец из охраны.

– Должно, карсаматы, – ответил тот после паузы. – Навстречу туранам торопятся, сволочи.

И сплюнул на обочину.

На исходе второго дня после выхода из Киноса, когда впереди замаячили крыши крупного города – Гринвальда, капитан неожиданно приказал свернуть вправо – на едва заметную дорогу, скрывавшуюся за двумя глинистыми холмами.

Запрыгали по ухабам телеги, вдоль дороги блеснула в ямках голубая вода в нежном обрамлении соляных кристаллов.

– В лужи не наступать! – распорядился фон Крисп, проскакав вдоль колонны.

– Не наступать, твари безмозглые! – дублировали команды капитана старательные сержанты.

– Куда они нас тащат? – стал озираться Густав. – Я надеялся, что пораньше придем в город, отдохнем в тени садов.

– Так тебя в сады и пустили, – усмехнулся Спирос, улыбка на его лице казалась зловещим оскалом.

– Ну хоть в пригороды, должны же мы с дороги передохнуть, обмундирование получить, оружие.

– Какое тебе оружие? До туранов еще топать и топать, – возразил ему Витас.

– Откуда тебе знать? Может, мы придем в Гринвальд, а там уже все…

– Что – все?

– А тураны побывали или хотя бы карсаматы. Вон их сколько проскакало – тыщ пять или более.

– С чего решил, что тыщ пять? – спросил Крафт.

– Слышал, как солдаты говорили.

– Брешешь ты, – вставил слово Витас.

– Озеро! – воскликнул Питер с некоторым оттенком недоверия. Откуда здесь, на выжженной земле, водоем с небесно-голубой водой?

Вода появилась из-за холма так неожиданно, что невольники начали это обсуждать, не веря глазам.

– Одежду не стирать, башмаки не мочить! Самим ополоснуться можно! – прокричал капитан, проскакав в обратном направлении.

Колонну остановили на берегу, еще раз повторив, что пить и стирать в этой воде нельзя.

– Мертвое озеро, – сказал Крафт.

– Почему мертвое? – спросил Питер.

– А потому что в нем дохлятина плавает! – громко объявил Густав, указывая на раздутый труп лошади в ста ярдах от берега.

– Лучше бы там ты плавал, – обронил Витас, сбрасывая утлую, едва не распадавшуюся одежонку. – Кто первый караулить будет?

– Я буду, – вызвался Спирос.

– А я искупаюсь, сто лет в воде не был, – сказал Крафт. – Пошли, Питер.

Вдалеке резвились в воде нагие люди, они радовались, как дети, и дивились тому, что могут плавать в этой воде, словно невесомые. На холме дежурили двое солдат. Закрыв от солнца головы пожелтевшими накидками, они завидовали тем, кого охраняли.

Харар стоял под сводом высеченной в глиняном склоне пещеры и наблюдал за озером. Подобрав просторные темные одежды, отошел в глубь убежища и сел перед испещренным древними рунами камнем. По другую сторону камня с закрытыми глазами сидел седой старец – мессир Вендор. Сейчас он был ни жив ни мертв. Вендор давно жил на этом свете и экономил жизненную силу, погружаясь в состояние «ни жизни ни смерти». В такие моменты он был похож на каменное изваяние, однако стоило к нему обратиться – и старик оживал, открывал свои орлиные глаза, горевшие неуемным пламенем силы.

– Он здесь, это удивительно! – произнес Харар, обращаясь в темноту пещеры. Предсказанное Вендором двадцать лет назад и повторенное позже, при Хараре, начинало сбываться.

– О чем ты?

Харар вздрогнул. За годы следования путем Вендора он так и не привык к внезапным пробуждениям мессира. Это было похоже на то, как если бы у каменной стены вдруг открывались глаза.

– Я смотрел на купающихся людей и не могу определить, кто из них Карцепос… Я стараюсь, учитель, но я не в состоянии.

– Не называй меня так, я тебе не учитель.

– Простите, мессир.

– Я не говорил тебе, что мы обязательно найдем Карцепоса, я говорил, мы получим от него весть. Это может быть кто-то из его помощников.

– Там, на озере, нищие, они не могут быть помощниками Карцепоса.

– Твоя беда в том, Харар, что ты все еще надеешься на свой разум, который не стоит и капли настоящего прозрения.

– Что же мы предпримем?

– Будем ждать.

– Чего же, мессир?

– Мы столько лет искали, можно потерпеть еще несколько дней.

– Вы полагаете, что всего через несколько дней мы что-то узнаем?

– Я это вижу. – Старик посмотрел перед собой, пронизывая взглядом толщу горы. – Но у нас могут быть трудности, следы Карцепоса ищем не только мы.

– Не только мы? Кто же еще?

– Я вижу всадников, много всадников, однако лиц их не разглядеть, копыта лошадей поднимают непроницаемую пыль… А сейчас перестань суетиться и оставь меня.

– Да, мессир, конечно, только… Не опоздаем ли мы, ведь зло с предгорий Хиввы движется слишком быстро?

– Опоздаем в этом мире, успеем в другом, – равнодушным тоном произнес Вендор.

– И вам не жалко этих… людей?

Старый маг открыл глаза и уставился на Харара.

– Я многое могу прозреть, но мне не дано понять одного – почему ты не остался с людьми, на их шумных сборищах, ярмарках, базарах, ведь твои говорящие собаки и кошки пользовались большим спросом. Ты бы мог разбогатеть.