И вот с одной стороны — наши родительские вложения (сил,души, таланта и нервов), а с другой стороны — «вознаграждение»: «Спасибо, и досвидания!» Катастрофа и конец света! Причем, случаются эта катастрофа и этотконец света с завидной регулярностью. Просто процесс этого своеобразногоапокалипсиса вялотекущий и постепенный, поэтому всего ужаса мы, к счастью,понять не можем. Привыкаем к нему, так сказать, по ходу пьесы. А в какой-томомент просто коса окончательно и бесповоротно находит на камень, мы каким-тозадним умом понимаем, что, дескать, все, поезд уехал, мы разные люди, ивозникает отчуждение. После же того, как оно возникло, становится даже легче,поскольку ожидания тухнут, надежды блекнут, а потому становится как-топосвободнее, но не скажу, что веселее. В общем, лучше не становится, а именнотак — «посвободнее». За этим «посвободнее» есть и обида, и вина, и бог знаетчто еще. Но в любом случае, это, наверное, лучше, чем биться головой опрепятствие, которое ты все равно не в силах преодолеть.

В зависимости от общекультурного и образовательного уровняэтот фундаментальный «разъезд» родителей и детей происходит по-разному. Еслиэтот уровень невысок, то конфликт выглядит острее и драматичнее. Если ондостаточно хорош, то все эти внутренние претензии, зачастую неосознанные,укутываются нами в «правильные» установки (мол, дети уже взрослые, у них свояжизнь и их право на свою жизнь надо уважать, так что будем любить друг друга нарасстоянии, как культурные люди). «Укутанные» в них, они гаснут, как удар втолстом-толстом слое ваты, а драма не кажется столь уж драматичной. Хотя онаесть, в противном случае, психологи не описывали бы с таким единодушием «кризисопустевшего гнезда». Это когда родители вынуждены психологически отпуститьсвоих хорошо подросших детей и при этом чувствуют крайнюю внутреннююопустошенность — сил нет, перспектив нет, желание жить утрачивается, а тревогабьет ключом и вылезает в самых неожиданных местах (у кого в страхах заздоровье, у кого — в желании каких-нибудь донжуанских подвигов «на старостилет»).

Брак — это многолетний героический труд отца и матери,поднимающих на ноги своих детей.

Бернард Шоу

Понимаю, что нарисованная мною картина не выглядит ниоптимистичной, ни даже правдоподобной. Кажется, что в жизни все проще и кудаменее драматично. И то, что так кажется, это правильно — так кажется. Но то,что эта картина — жестокая правда жизни, тоже чистой воды неопровержимый факт.Так происходит, хотя мы, порою, и не осознаем этого, не видим, не замечаем.Родителям суждено пережить свое разочарование: ждал — одного, а получил —другое. И даже если ребенок успешен, если у него все выходит самым лучшимобразом, а у родителей есть все основания им гордиться, причем, сам ребенокдемонстрирует, что он родителей своих любит и ценит, внутренней, глубокоинтимной родительской проблемы это не решает. Если вы голодны, вы, разумеется,насытитесь и буханкой ржаного хлеба, но если вы всю жизнь мечтали о какой-нибудьфранцузской булке, а вам за всю жизнь так ее и не досталось, это насыщение«ржаным хлебом» нельзя считать исполнением желаний. И здесь фрустрируетсяименно это желание, это мечтание родителей о том, каким счастьем будет для нихребенок и как все у них — у родителей с ребенком — будет замечательно иблаголепно.

Родители питают надежды в отношении детей, чтобы потом с ихпомощью питаться одними надеждами.

Ефим Шпигель

Разочарование неизбежно. Фрустрация ожиданий неизбежна.Расставание и отчуждение — предрешено. Родив ребенка, даже при самом лучшемраскладе, мы все равно не получим того, о чем мечтали. И наши усилия,потраченные на него, не будут не только компенсированы, но и, по большей части,даже поняты, оценены по достоинству. Иными словами, мы с вами (я имею в видуродителей) обязательно, по итогу, потеряем. Страшное дело, но надо этопризнать: рождение ребенка — это самое нелепое, бессмысленное и бестолковоемероприятие. Слабым утешением может являться лишь то обстоятельство, что есливсе будет хорошо и ребенок наш не сгинет куда-нибудь насовсем, окончательно ибесповоротно, то нас, скорее всего, будет кому поддержать в крайней ситуации, онас будет кому хоть как-то позаботиться, если окажемся мы совсем уж в плачевномсостоянии, и еще, вероятно, нас при таком раскладе похоронят за свои, а не загосударственные средства, что само по себе приятно. Но, все это, конечно, нето, а точнее — совсем не то, на что рассчитывают родители. Есть, правда, и ещенесколько «бонусов». Во-первых, женщина будет чувствовать себя как человек,выполнивший свое предназначение, — родить ребенка для женщины важно дажена подсознательном уровне. Отец, в свою очередь, рождением ребенка выполнитсвою «генетическую» программу, хотя бы отчасти — сын, дерево, дом. Во-вторых,наличие ребенка (или детей) будет, какое-то время, являться средством,скрепляющим брак. В-третьих, по крайней мере, мы не будем чувствовать себясовсем лишними в этой жизни, поскольку хоть в каком-то виде, до поры довремени, но мы будем нужны своим детям, а потому у нас будут заботы и не надобудет думать о том, кто мы, зачем мы и так далее в том же духе. Но это такие —«утешительные бонусы», опять же. Это вовсе не реализация подсознательной мечты.В общем, в деле рождения детей действует принцип — «главное не победа, аучастие», который, понятно, используется для утешения проигравших и ни для чегодругого.

Вся прелесть детей для нас, особая, человеческая их прелестьнеразрывно связана с надеждою, что они будут не то что мы, будут лучше нас.

Владимир Соловьев

Итак, более чем неожиданный и, быть может, даже в чем-тострашный вопрос — а ради чего это все? Зачем мы рожаем и воспитываем детей,если это все равно не удовлетворит нашего базового, подсознательногожелания-ожидания? Думаю, мой ответ покажется вам странным. Но у меня, честносказать, во-первых, другого нет, а во-вторых, я думаю, что он вполне логичен, идаже более того — правилен. Мне кажется, следует его обдумать и, в конечномитоге, принять «на вооружение» как «руководство к действию». Вот он: мы рожаемдетей, чтобы понять, что такое настоящая любовь, чтобы пережить настоящуюлюбовь, чтобы стать настоящей любовью. Ничто иное в этом мире не способно датьнам этого ощущения — ни пламенные страсти, ни безответные влюбленности, нивеликие свершения и столь же великие деяния. Только рождение ребенка.

Любовь — это когда вы не ждете (цветного воздаяния. Любовь —это когда вы просто дарите. Любовь — это когда вы делаете все, что вы делаете,без всякого расчета на какую-либо выгоду или прибыток, а просто потому, что вамхочется проявлять заботу. И счастлив, я думаю, тот родитель, который понимает,что он рождает ребенка без всякой «задней мысли», без всякого расчета;родитель, который не думает, что он рождает ребенка зачем-то, с какой-то цельюи для какой-то надобности; родитель, который понимает, что тем самым онсовершает акт абсолютно бескорыстного дарения — дает человеку жизнь и делаетвсе от себя зависящее, чтобы он — этот человек — был счастлив, что ему этажизнь дана.

Вот почему мне кажется, что так важно заранее смириться стем, что всем этим нашим наивным и бессмысленным родительским мечтаниям несуждено сбыться. А коли так, их можно заранее и без всякого зазрения совестиотправить в мусорную корзину. Мы растим детей не для себя, а для мира, вкотором они будут жить, и для них самих, разумеется, и в первую голову. Если мы— родители — начнем так думать, то мы освободимся от множества проблем, скоторыми нам неизбежно пришлось бы столкнуться, будь мы уверены, что ребенок —это нам зачем-то, с какой-то конкретной целью нужно.