– Бери несколько человек боевых самых, на коней и в город: все, кто там поднял мятеж, уйти не должны, сейчас еще кентийцев прихватишь, но ты старший.

Подошел к начальнику охраны и спросил, к кому мне обратиться по поводу десятка бойцов в помощь. «Не проблема»» – услышал в ответ, и, забрав Гюнтера, он удалился за ворота. Наконец мы прошли в большую столовую, столы уже были накрыты, правда, пока были холодные закуски, горячее еще не готово.

Во двор, для народа, я приказал выкатить пару бочонков вина, ну и закусить что-нибудь, за мой счет, правда, приказал дружинникам не увлекаться и присматривать за другими.

– Того, кто напьется, посажу в подвал на хлеб и воду, да и денежное довольствие урежу, – озвучил я перспективы.

Мы же за столом больше разговаривали, чем пили, но надо отметить, что очень много было здравиц и тостов – никого из сидящих за столом не пропустили. Кентийцы вообще практически не употребляют спиртного, пьют редко и мало. Но надо соблюсти приличия, и приходилось сидеть и делать вид, что веселимся, пусть по отцу и было видно, что ему не терпится поговорить со мной, все посмотреть и пощупать, не зря же он ехал. Посидев за столом часа три, он наконец встал, сославшись на усталость, и попросил меня проводить его в покои, которые ему приготовили рядом с моими.

– Отец, может быть, ты отдохнешь, а потом мы поговорим? – начал было я.

Но был остановлен на половине фразы.

– Алекс, отдохнуть я всегда успею. Когда приехал твой слуга и я прочитал письмо, я не поверил и думал, что это шутка. Но увидев то, что ты передал, а потом дотошно расспросив твоего посланца, я захотел сам все увидеть, и вот я здесь. А ты меня спать пытаешься уложить. Я только переоденусь, и мы пройдемся по твоему замку и ты мне все покажешь и расскажешь.

Пока отец переодевался, я тоже стащил с себя кольчугу, поменял рубашку, переодел штаны и даже сапоги. Вечером попытаюсь затащить его в недавно выстроенную баню – я уже дал команду ее натопить и налить в бочки воду. Душ холодный и горячий уже работал, только воду пока еще заливали в бочки вручную.

Первым делом я повел его в стекольный цех, там как раз лили стекло, было очень жарко, отец с интересом все разглядывал и всем интересовался. Зашли на склад готовой продукции, посмотрели на уже готовое стекло, которого скопилось почти тысячу листов. Несколько человек упаковывали его в ящики, уплотняя соломой и стружкой. На отца такое количество и качество стекла произвели большое впечатление. Посмотрели кареты – одну как раз заканчивали собирать, побывали в кузне и там, где делают порох. Зашли к девушкам, которые готовили наборы красок и фасовали их. Вот только свечи делали там же, где стояла пилорама, очень уж «душистое» было производство. Показал ему зеркала. Всем показанным отец очень был впечатлен. Когда вышли из душных помещений на свежий воздух, столкнулись с таргами – хорошо, что я шел чуть впереди.

– Это то, что я думаю? – вдруг раздался сзади хриплый голос.

Я даже оглянулся – так не был он похож на голос отца, – и увидел его бледного, сжавшего ручку кинжала. Я положил руку на его руку, державшую кинжал.

– Не волнуйся, все нормально, – сказал я ему и прикрикнул на троицу обормотов: – Я же просил вас не болтаться днем по территории, что же вы не слушаете! А ну идите сюда. – И когда те, довольные, подбежали, продолжил: – Вот, знакомьтесь, это мой отец, самый близкий мой человек среди всех, что здесь находятся.

Первой проявила себя Кокетка, эта нахальная особа подошла и шумно втянула в себя воздух, затем подняла голову и лизнула его руку, сжатую от напряжения в кулак. Потом и остальные потерлись о его ноги и уселись возле нас, ожидая, что будет дальше.

– Так, а теперь марш на свое место и не высовывайтесь, очень много сейчас незнакомых людей, не стоит их пугать, а вечером принесу вам чего-нибудь вкусненького.

И коты, повернувшись, потрусили в сарайчик, который был построен специально для них.

– У меня даже спина вспотела, – хохотнул отец. – Скажи кому – не поверят! Ну, сын, можешь ты удивлять – это же надо, мне тарги руки лизали!

– Отец, не хочешь ли после дороги посетить мыльню? Она не совсем обычная, но думаю, тебе понравится, да и твоих приближенных захватим.

– Хм… необычная, говоришь? Давай попробуем.

– Стен! – покричал я парню, который, как всегда, болтался невдалеке, ожидая распоряжений, и, когда он подбежал, сказал ему: – Стен, найди начальника охраны и командира конников кентийского владетеля и проводи их к нам, мы будем в бане.

Баньку я построил в саду, в самом густо засаженном месте, расположив ее так, чтобы мало было видно, что происходит на веранде. Я специально постарался затащить в баню и офицеров, полагая, что отец при них постесняется сбегать раньше времени, чтобы полностью испытал целебное свойство бани. Вот такой я коварный человек.

Да, это надо было видеть – когда зашли в парилку первый раз, глаза всех моих гостей, казалось, вылезут из орбит, но боясь показать свое малодушие, они терпели, потели, чесались, но терпели. Выйдя из парилки, все сделали то же, что и я: обмылись прохладной водой, остудили тело и снова нырнули в парилку.

Тут я еще добавил парку, брызнув на камни водой, настоянной на травах с добавлением пива. Затем осторожно обработал отца веничком, уложив его на лавку, и больше не стал насиловать народ, ко всему нужна привычка. Когда выползли на веранду, замотав бедра чистым льняным полотном, там уже стоял на столах холодный ягодный морс, горячий отвар трав, холодное пиво и вино, а также нарезанное мясо и сыр, и мое изобретение – соленое печенье. Какое блаженство, когда после бани ветерок обдувает твое тело, ты сидишь потягивая прохладные напитки.

– Алекс, ты знаешь, поначалу я решил, что ты решил нас сварить живьем, только не мог понять, чего ты-то с нами полез, а сейчас мне так хорошо, тело легкое, словно я сбросил много лет и снова стал молодым. Ты мне все напишешь, и я тоже себе такую построю, буду туда канцлера водить!

И он весело захохотал. Канцлер был его другом детства, с которым они постоянно спорили и препирались. Вдруг между кустов мелькнуло черное тело, и на веранду вошла Кокетка собственной персоной, она медленно осмотрела присутствующих и не спеша направилась к отцу. Подойдя снова, лизнула ему руку и тут же разлеглась у его ног, зевнула, обнажив на мгновение огромные клыки. Я видел, как побледнели начальник охраны и командир кавалеристов, отец тоже сжал подлокотники кресла так, что побелели пальцы. Но когда Кокетка улеглась возле его ног, он пересилил себя и, нагнувшись, погладил тарга по голове. Та зажмурилась и, подняв голову, снова лизнула ему руку.

– Ты чего сюда пришла? – рявкнул я на нее. – Я что сказал? Зачем пугаешь людей? Сейчас же иди к другим!

Кокетка с недовольным видом встала и подошла ко мне, положила голову мне на колено, шумно вздохнула, посмотрела мне в глаза и, повернувшись, не спеша удалилась. Сбоку раздался выдох, я повернул голову и увидел, как бледность на лицах у сопровождающих отца сменялась красными пятнами.