маску и откладывает ее в сторону. Арес обхватывает мое лицо обеими руками, внезапно становясь серьезным.

– Послушай меня, цветочек. Ты заслуживаешь всех оргазмов, с которыми можешь справиться, и если кто-то не дает тебе этого, то он не стоит твоего времени, – его глаза сужаются. – Черт, никто больше к тебе не прикоснется.

– Не хотелось бы тебя огорчать, Вульф, – усмехаюсь я, – но какой-то сумасшедший мужик собирается продать меня. Не думаю, что это сопровождается пунктом о запрете прикосновений.

Его взгляд затуманивается.

– Не надо об этом.

– Давай будем реалистами.

– Нет уж, давай будем оптимистами, – возражает он. – Ты моя, наша, не знаю… В любом случае, просто замолчи и думай позитивно.

– Вульф… – вздыхаю я.

– Нет! – он подходит ближе, приподнимая мой подбородок.

Этот наш поцелуй более медленный, но не менее страстный. Я чувствую, как Вульф вливает в меня свой жар и заботу, но также ощущаю привкус отчаяния, и целую его в ответ с такими же эмоциями, потому что они бьют из меня ключом, словно из источника. Я хочу, чтобы кто-нибудь хотел меня, хочу, чтобы кто-нибудь заботился обо мне. Ведь одиночество, которое живет в моем сердце, пробивает мою грудную клетку насквозь, но Вульф успокаивает мои страхи, особенно когда его руки обхватывают мое лицо, а большие пальцы скользят по щекам.

– Ты можешь поверить в то, что все будет хорошо?

Я не хочу, чтобы мое уродство повлияло на этот момент, так что мне приходится солгать.

– Могу.

Глава 17

Кора

Я избегаю музыкальной комнаты, потому что не хочу заражать это пространство своим мрачным настроением. Кроме того, игра на пианино снова и снова заставляет меня осознать, как сильно я скучаю по виолончели. Я хотела спросить своих родителей, смогу ли я забрать инструмент на каникулах в честь Дня благодарения, но, вероятно, моя поездка домой на День благодарения отменяется, а нам всем еще предстоит пережить остаток октября.

Сразу за раздвижными стеклянными дверями, которые соединяет кухонную и гостиную зоны, находится широкий внутренний дворик и бассейн, а за ними – лужайка, спускающаяся вниз, в сады, которые кажутся такими же потусторонними, как и «Олимп». Дорожка на траве обрамлена полукруглыми изгородями и цветами, а каменная арка, которая является входом в сад, увита виноградной лозой. Но я бы не рискнула зайти дальше, потому что остальную часть сада окружают гигантские живые изгороди, обеспечивающие полное уединение от соседей.

Гостиная, которую, кажется, никто из парней не использует по назначению, имеет антикварный вид. В ней есть французские стеклянные двери и панорамные окна, простирающиеся от пола до потолка. На стенах кремового цвета красуется лепнина в виде корон. Мебель в этой комнате кажется новой, особенно диван кремового цвета с накинутым на спинку оранжево-коричневым пледом и ковер с ромбами тех же цветов.

Поскольку на мне надеты спортивные штаны и мешковатая толстовка Вульфа, меня не пугает холод, когда я выхожу наружу через боковую дверь.

Я прохожу по каменной дорожке и выдыхаю, когда мои ноги касаются холодной травы. Она действует как будильник, хотя я и так чувствую себя бодрой. Холод просачивается сквозь кожу, и у меня немеют пальцы на ногах.

Сейчас час ночи. Осень принесла с собой заморозки, и даже воздух пахнет холодом. Держу пари, сегодня снова будет мороз.

Я делаю глубокий вдох, позволяя холодному воздуху наполнить мои легкие.

– Наслаждаешься тем, что отмораживаешь свою задницу?

Я улыбаюсь, хотя Джейс не может видеть меня. Это быстро стало нашей фишкой.

Сегодня вечером что-то не дает мне покоя. Возможно, я заразилась темнотой «Олимпа», будто он проскользнул мне под кожу и вонзил в мое сердце свои когти. Насилие, горечь людей, прячущихся за масками.

Арес – Вульф – сказал, что, надевая маски, люди становятся более честными к самим себе, но как раз в этом и заключается проблема. Вместе с этими масками люди избавляются от своих моральных принципов. Неужели мы настолько их лишены?

Джейс подходит ближе и набрасывает мне на плечи свою куртку. Я просовываю руки в рукава, а затем смотрю на него и замечаю, что он стоит на камнях в одних носках. Серые спортивные штаны, низко сидящие на его бедрах, вообще должны быть запрещены для таких парней, как он.

Кора, прекрати.

Вопреки здравому смыслу, он начинает мне нравиться. Я закутываюсь сильнее в куртку, которая пахнет Джейсом: неизвестной мне пряностью и еще чем-то сладким.

– Ты закончила гулять?

Я хмурюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на звезды. Сегодня ночью сияет бессчетное количество звезд, а небо кристально чистое, в отличие от моей головы. Мне нужно избавиться от тревоги, наводнившей ее.

– Я… – у меня перехватывает горло.

– Ты в порядке? – Джейс дотрагивается до моего плеча.

Он задал запретный вопрос.

– Я не хочу, чтобы меня покупали, – я сосредоточиваюсь на звездах и стараюсь не думать о том, как из-за этого ответа меня легко запрут в комнате на всю оставшуюся часть моей короткой несчастной жизни.

Теперь мои кошмары изменились. Если раньше я часто видела человека, убитого Кроносом у меня на глазах, то теперь я вижу свое будущее, которое не определено. И этой неопределенности достаточно, чтобы свести меня с ума. Я чувствую, как мое здравомыслие ускользает.

– Я знаю.

– Нет, – я поворачиваюсь к нему лицом, а его рука опускается. – Я не хочу, чтобы меня покупали, Джейс. Я… если у него получится…

Глаза Джейса изучают мое лицо, а его брови хмурятся.

– Почему ты говоришь так, будто мы потерпим неудачу? Мы не позволим ему прикоснуться к тебе.

– Потому что я хочу в вас верить, но… – я морщусь, потому что объяснить то, что я хочу сказать, оказалось намного труднее, чем я думала. – Но мое здравомыслие подводило меня и раньше, а теперь каждый Титан в городе ищет меня, и непременно наступит день, когда вы, ребята, что-нибудь упустите, а если Кроносу нужны деньги…

– Остановись, – он тянет меня обратно в дом, к одному из тех диванов, которые никогда не использовали по назначению.

Как только дверь закрывается и щелкает замок, Джейс подходит ко мне с оранжево-коричневым пледом в руках. Он накидывает его мне на ноги и садится рядом. Следующее, что он делает, – это берет меня за лодыжки и тянет мои ступни к себе на колени. Я откидываюсь на подлокотник дивана и складываю руки на груди. Руки Джейса опускаются на мои босые ступни, и я дергаюсь от неожиданности, но он продолжает удерживать меня на месте.

– Полегче, Синклер.

– Не жди, что я