— Думаю, он просто влюблен в Паолу, — глубокомысленно сказала Нелла. — Не надо искать подвохов там, где их нет.

— Что? — удивился Федерико. — Микеле влюблен в Паолу? Они ругались при каждой встрече.

Нелла снисходительно посмотрела на мужа. Вспомнить только, с какой тревогой говорил маг о том, что Паола может не пережить эту ночь. И волновался он именно за Паолу, а не за то, что тень может упасть на все магическое сообщество. Как все-таки иной раз бывают слепы мужчины!

— Мы с тобой тоже все время ругаемся, — заметила она.

— В самом деле?

— А чем, по-твоему, мы занимались только что?

— Целовались.

Федерико усмехнулся и в подтверждение своих слов потянулся к губам Неллы. Но теперь застать ее врасплох не удалось, она уклонилась, посмотрела на разочарованного мужа, насмешливо прикусив губу, и заявила:

— Целоваться на улице совершенно неприлично. Что подумают о нас прохожие?

— Где ты видишь здесь прохожих?

Нелла окинула взглядом пустынный переулок, но не заметила даже самого завалящего. Даже удивительно, если учесть, что в двух шагах была шумная центральная улица. Нет, не удивительно, а странно и неправильно. И свет от фонарей шел какой-то странный. Мертвенный.

— Федерико, — тревожно сказала она, — Федерико, что-то не так. — И тут же поняла что. — Магический фон. Артефакты.

Федерико резко развернулся, задвинув ее себе за спину. Настолько резко, что показалось, словно несколько мгновений были вырваны из жизни. Одну руку он положил на связку артефактов, будто желая убедиться, что они на месте и работают, на концах пальцев второй, выставленной вперед, загорелось синеватое пламя. Плетение явно было нападающим, а значит, он ощутил то же, что и Нелла: сработавшие артефакты представляли собой угрозу. Но ведь сейчас не ночь? Только вечер.

Она чуть прикрыла глаза, сканируя окрестности. Как ей и показалось с самого начала, артефакты замыкали вокруг них купол, отпугивающий случайных прохожих и гасящий звуки. А еще — путающий магический фон. Но она все так же не видела никого. Не было поблизости ни одной человеческой или нечеловеческой ауры. И тем для нее неожиданней оказалось, когда с руки Федерико сорвалось заклятье и окутало фигуру приближающегося к ним инора. Но только окутало, не принеся никакого вреда, лишь сделав видимым силуэт на краткий миг. Нелла чуть не закричала и прижала ко рту руки, чтобы сдержать рвущийся наружу ужас.

Удар со стороны противника был куда более разрушительным. Федерико отшвырнуло, как тряпичную куклу, но только его. Нелла обнаружила, что не может сдвинуться с места, не может не то что повернуть голову, но даже скосить глаза, чтобы увидеть мужа. Увидеть, что с ним. Крик рвался наружу, раздирая ее на части, но внешне не проявлялся никак.

— Как же вы мне надоели. Как две мерзкие отвратительные шавки, бегали кругами и вынюхивали. И почти вынюхали. А ведь я не хотел вас трогать. Сами вынудили.

Она не видела говорящего. Но голос, голос, несомненно, был знаком. В нем больше не было показной доброты, лишь усталость и отвращение. Но сама Нелла испытывала к преступнику отвращение гораздо большее, настолько большое, что оно пересиливало страх. Орк бы побрал эту сволочь! Она не собирается умирать так рано и Федерико не позволит! Нужно только придумать, срочно придумать хоть что-нибудь…

Федерико пришел в себя. Все тело немилосердно ломило, голова кружилась, но главное — было чему болеть, а значит, он жив. Противник настолько был уверен в его смерти, что даже не потрудился посмотреть. Еще бы: кому, как не начальнику отдела Сыска, знать, как отключаются служебные артефакты подчиненных.

Федерико чуть не застонал. Не от боли, пронзающей каждую клеточку тела, а от осознания собственной глупости. Но такую роскошь он себе позволить не мог. Пусть артефакт, который ему повесила на шею Нелла, и спас от неминуемой смерти, но все же сил было мало, катастрофически мало, наскрести бы хоть на один удар. Поэтому он лежал, притворяясь мертвым, и пытался немного прийти в себя, чему не слишком способствовали кружащаяся голова и мерный голос преступника, выговаривающий Нелле.

— Сколько раз я вам предлагал уехать и все забыть? Я со счету сбился, инора, — в голосе Вольпе было искреннее возмущение. — Бедный Рокко! Вы о нем подумали? Каково ему только обрести семью и тут же потерять? В таком возрасте нервная система котят очень уязвима, они нуждаются в любви и спокойствии.

На месте жены Федерико непременно бы сказал, что о Рокко в первую очередь должен был подумать инор полковник, которого, по-видимому, бедный котенок волнует намного меньше, чем достижение собственной непонятной цели. Хотя почему непонятной? Консультант явно сказал, что варианта два: молодость и Дар. Возможно даже, что цели тут обе, но Дар всегда был больным местом полковника, который неоднократно сталкивался с пренебрежением более одаренных магов и даже презрительными вопросами, как его вообще в такую контору взяли. Вольпе не особо помогало даже виртуозное владение артефактами: уровень Дара ставил серьезные ограничения.

Федерико очень медленно открыл глаза, стараясь не сделать ни одного лишнего движения. Но предосторожности оказались напрасны: Вольпе стоял спиной, а его голос казался громким либо потому, что отражался от стены, либо потому, что Федерико сейчас казалось громким все. Громким и ярким. «Светлячок», висевший над полковником и довольно тускло освещавший переулок, сейчас бил по глазам не хуже яркой вспышки боевого файербола.

Нелла прижалась к стене, и по цвету они почти не отличалась. Удивляло, что она молчала, Федерико чуть прищурился, чтобы сосредоточиться. Так и есть: одно из базовых заклинаний при задержке преступников — «общие путы». Вольпе не слишком сильный маг, но здесь сила не нужна, более важна неожиданность, чтобы тот, на кого направлено заклинание, не успел увернуться: поражающая область маленькая и, если ожидаешь нападения, уйти из нее несложно. Нелла не ожидала и оказалась полностью беззащитна перед преступником, так хорошо притворявшимся, что стоит на страже закона.

Федерико попытался поднять руку. Рука послушалась, но несложное движение отдалось болью во всем теле, голова закружилась и затошнило. Хорошо он приложился о мостовую. В таком состоянии он по противнику не попадет. Но второго шанса не будет. Вольпе церемониться не станет, добьет, и после этого уже никто и ничто не спасет Неллу. Нужно время, чтобы прийти в себя, но его как раз нет: схема почти вычерчена.

— Право слово, мне жаль, что так получилось. — Слова Вольпе звучали бы более весомо, если бы не сопровождались пыхтением. Все же не с комплекцией полковника лазить на карачках и рисовать странные загогулины. — Но вы не оставили мне ни малейшего шанса, инора. Вы приперли меня к стене. Зачем вам вообще нужно было влезать в расследование? Развелись бы с Каталано и уехали с чистой совестью. Что вам до того, как использовались сделанные вами артефакты? Вот теперь и не обижайтесь, что узнаете это на себе.