том, через что заставила меня пройти твоя жена, крича на меня и мою соседку по квартире в нашем коридоре и обзывая нас злодейками. А ведь это ты, Пол, все начал. Это у тебя семья. Это твое предательство, не мое, и это тебя поймали. Но если б твоя жена не узнала о нас, знаешь, чем мы занимались бы прямо сейчас? Занимались бы сексом, Пол, вот чем. Так что, хотя вы оба стремитесь наладить семейную жизнь, вы не сможете так легко сбросить со счетов наши с тобой отношения.

Пол казался ошеломленным, но через мгновение его смятение превратилось в самодовольство.

— Ты шутишь, да? Я не собираюсь давать тебе пятьдесят…

Кензи быстро прошла по мокрому газону обратно к входной двери. Он догнал ее как раз вовремя — ее палец уже коснулся дверного звонка, — чтобы остановить, заломив руку назад.

— Хорошо, я заплачу тебе, — прошипел Пол, — только убирайся отсюда к черту.

— Наличными. Завтра. В каком банке ты держишь счет?

Пол назвал свой банк.

— Буду ждать тебя рядом, на углу, ровно в девять тридцать. Но если ты не появишься, вернусь сюда. И буду ждать, пока твоя жена не вернется домой. А если ваши соседи спросят, кто я, то все расскажу им. Черт побери, я покажу им фотографии. У меня куча фотографий, Пол, ты не знал об этом? Я ведь из поколения тех отмороженных миллениалов, кто фоткает все подряд, и у меня есть целая куча наших с тобой снимков в обнаженном виде… Ты мирно спал и не ведал о том, как я щелкала фотокамерой смартфона, не так ли? Но я буду выкладывать по одной такой фотке в день в Фейсбук и Инстаграм, пока не разрушу твою жизнь так же, как ты разрушил мою. Ты разбил мне сердце, подлец.

Кензи развернулась и убежала, прекрасно понимая, что наплела с три короба. Она вообще не собиралась возвращаться сюда. И не делала никаких фотографий. И он не разбивал ей сердце. Но ее ложь могла сработать, и ей оставалось только подождать и посмотреть, поверил ли он ее блефу.

Пол встретил ее на следующее утро ровно в девять тридцать возле банка. Даже не поздоровавшись и не взглянув на нее, всучил ей пухлый конверт.

— А теперь оставь меня в покое, — бросил он перед уходом.

Кензи направилась прямо домой; ее сердце колотилось от радости. Зайдя в квартиру, она высыпала деньги на кровать. Сначала быстренько посчитала их, затем повторила процесс медленно, наслаждаясь ощущением хрустящих купюр в руках. Пятьдесят тысяч долларов. Она еще в жизни не видела столько денег, и это было потрясающе.

Кензи позвонила Джей Ару и, когда тот взял трубку, с ходу сообщила:

— Он заплатил.

Она могла представить его усмешку на другом конце.

— Ну не девочка, а золото! Только не трать все разом.

Кензи потратила пятнадцать тысяч на проживание и обучение в следующем семестре. Остальное пошло на оплату годового пребывания матери в доме престарелых «Оук медоуз».

Три месяца спустя она столкнулась с Полом на Сиэтлском фестивале уличной еды, где работала в фургоне мексиканских закусок. Его родители жили в Сиэтле, поэтому он и приехал в город. Когда подошла его очередь делать заказ, Пол побледнел, но заплатил за шесть такос с разной начинкой, сделав вид, что не знает ее. Она видела, как, вернувшись к семье, он начал раздавать еду.

Ушел, не оглянувшись.

…Кензи глубоко вздохнула, смывая из памяти мысли о Поле. Теперь ей нужно сосредоточиться на Дереке. Он богаче Пола и тоже, кажется, наладил семейную жизнь, хотя у него даже не хватило смелости сказать ей лично, что их отношения закончились.

Что ж, раз уж все кончено, то так тому и быть. Однако переговорам еще только предстоит начаться.

Прогулка уже поднадоела. Кензи собиралась поймать такси на Бродвее, и чем ближе подходила к этой оживленной улице, тем реже встречались особняки. Вновь вернулось жутковатое ощущение преследования. Достав телефон, Кензи зажала его в руке, а потом услышала за спиной шорох. Настороженно, резко развернулась, но опять никого не заметила.

Но, черт возьми, она же чувствовала чье-то скрытое присутствие! Под чьим-то тайным, но назойливым взглядом по ее коже побежали мурашки. Она продолжила путь, на сей раз ускорив шаг.

Внезапно из темноты выплыл голос:

— Привет.

— Кто там? — Каким же противно писклявым и испуганным показался ей собственный голос. — Привет…

Громоздкая длинная тень, приближаясь к ней, постепенно обрела человеческие очертания. Все ее тело застыло в напряжении. Но вот свет тусклого уличного фонаря упал на темную фигуру, и Кензи поняла, что эта личность ей вроде бы знакома.

— Джулиан, — удивленно произнесла она, когда черты его лица стали более четкими. Напряжение сменилось таким мощным облегчением, что у нее едва не подогнулись коленки. — Господи, ты до смерти напугал меня… Что ты здесь делаешь?

— Ищу тебя.

Кензи не помнила, когда в последний раз видела Джулиана. Должно быть, прошел уже год, если не больше. Он подходил к ней, раскинув руки, словно для объятий. Кензи невольно отступила, заметив столь странный для него жест. Что это он надумал? Они еще в жизни не обнимались, этот чувак не любит даже руки пожимать. У него что-то вроде бактериофобии, и она помнила, что он вечно таскается с пачкой антибактериальных салфеток.

Сегодня он, правда, в перчатках. Хотя на улице не так уж холодно…

— Джей Ар с тобой?

Джулиан не ответил. Просто улыбнулся.

Последним воспоминанием стал его кулак в перчатке, приложившийся к ее скуле сильным ударом. Ее колени подогнулись, и она провалилась в черноту.

Часть III

Удастся ли выбраться со дна пропасти…

«Элис ин чейнс»[54]

Глава 21

Левая рука Дерека держала руль, а правая лежала на коленях Марин. Мелочь, маленький жест, но его ладонь на ее ноге свидетельствовала о достигнутых за выходные успехах.

Он оказался прав — им необходимо было уехать на выходные. Идея поездки в Уистлер родилась у Дерека, и он организовал ее тайно. Вечером после того, как Марин перевела двести пятьдесят тысяч долларов человеку по имени Джулиан, заплатив за убийство любовницы Дерека, ее муж пришел домой, вручил ей поздравительную открытку и спросил, есть ли у них шанс начать все сначала.

Марин не понимала, что изменилось. За день до этого он