Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот-вот… — усмехнулся я. — На спецобслуживание.
И она отошла к своему столику, где ее терпеливо ждал импозантный, хорошо одетый мужчина средних лет, брюнет с седыми висками.
Войти на тюремный двор оказалось очень просто — достаточно было показать привратникам приказ принца, и нам моментально широко раскрыли ворота, в которые организованно вступили два взвода рецких стрелков. Но вот во флигель контрразведки, который за прошедшее время успели окружить высоким внутренним забором из толстых досок с колючкой поверху, нас пускать не желали никак.
А рассвет неуклонно приближался.
Пока рецкие стрелки спокойно и без эксцессов меняли внешнюю охрану городской тюрьмы, мы вели через закрытые ворота бесплодные переговоры с привратниками флигеля, которые все так же состояли из ольмюцких кирасир. Стражи контрразведки требовали письменного приказа от своего непосредственного начальника, ссылаясь на инструкцию. А откуда я им этот приказ возьму, когда начальник контрразведки гарнизона Будвица в данный момент находится на срочной ночной аудиенции у кронпринца, которая в любом случае закончится его арестом.
Через четверть часа мне это все надоело и я, привязав веревкой к воротам гранату, с криком «бойся!» рванул терочный запал и большими прыжками ускакал за угол. Остальные стрелки также отбежали и попрятались. Учеба на полигоне даром им не прошла.
Хлопок взрыва был весьма невнятный, но одна половинка ворот со скрипом раскрылась и повисла на верхней петле, и туда широкоплечий горный стрелок выпустил из ручного «Гочкиза» длинную очередь патронов на пятнадцать. После чего два десятка стрелков рывком ворвались во внутренний двор и быстро повязали ошалевшую охрану, абсолютно не привыкшую к такому обращению. Настолько обалдевшую, что дверь в сам флигель они позабыли изнутри закрыть.
— Вояки… — сплюнул я на брусчатку тюремного двора.
Я ожидал большего сопротивления.
Кирасир разоружили, согнали стадом в одно помещение первого этажа с надежной решеткой на окне и закрыли. Охрану и оборону взяли на себя реции. На всех ключевых точках стояли пулеметчики с «Гочкизами-Р» в руках, усиленные тройкой стрелков. На всякий случай у каждого стрелка кроме карабина Шпрока было еще по три гранаты.
Младший офицер контрразведки дежурил по расположению, и мы его подняли в кабинете в одном исподнем с деревянной раскладушки и переместили в свободную камеру в подвале. Вместе с раскладушкой. Он даже сообразить не успел, что произошло.
А судьба, кажется, в эту ночь решила сделать мне особый сюрприз в виде рядового бургграфа Леппе-Тортфорта, который дежурил у телефона вместо спящего начальства. А ведь он по приговору королевского суда должен был воевать в пехоте на передовой без права производства и перемещения до конца войны. А он тут, в тылу, и в кирасирском мундире. Занятно… Но тем для нас лучше.
Пока бургграф без пользы крутил ручку телефона, пытаясь вызвать центральную станцию, стрелки вежливо, но настойчиво вывернули из его ладони разговорную трубку.
— Не стоит так стараться, солдатик, — осклабился рецкий ефрейтор. — Провода мы заранее перерезали.
А я, не удержавшись, смачно съездил бургграфа по уху. Для профилактики.
— Этот тип — дезертир с фронта, — заявил я, указывая на бургграфа пальцем. — В кандалы его.
— Кто вы такие и как посмели ворваться с вооруженными людьми в святая святых контрразведки, — вскинул бургграф подбородок и принялся, как пишется в протоколах, «угрожать словами».
Он, видимо, не узнал меня с бородой. Что ж, тем интереснее будет узнавание. Позже. На допросе.
— Чрезвычайная королевская комиссия по борьбе с саботажем и пособничеством врагу. Вот мандат, — предъявил я ему соответствующую бумагу, в которой барон Бадонверт был указан как комиссар означенной ЧК с весьма широкими полномочиями. — Увести арестованного в одиночную камеру.
Такой сцены я ждал с самого начала получения означенного документа и вот удовлетворился. Настроение поднялось, и я, оккупировав кабинет начальника контрразведки, вызвал рецкого фельдфебеля.
— Провод починили?
— Только что вернулись наши монтеры, ваша милость, — ответил тот.
— Свободен.
Закинул кожаное кепи на вешалку. Вынул из деревянной кобуры пистолет Гоча и положил его на стол, на пачку чистой бумаги — красивый натюрморт получился, особенно в соседстве с бронзовой настольной лампой под зеленым стеклянным абажуром, как в фильмах про ВЧК, и чернильницей в виде деревенского колодца, выточенной из цельного куска дешевого змеевика. Кобура также отправилась на вешалку. За ней ремень с горским кинжалом (наградной кортик на операцию я не стал брать). Расстегнул рыжую кожанку бронемастера, которую надел по случаю ночной прохлады — на ней никаких знаков различия не было, и, сев в кресло начальника контрразведки, сделал через центральную один телефонный звонок, по которому передал только кодовую фразу: «Первому. Сокол в клетке». Дальше оставалось только ждать.
Для начала зажжем керосиновую люстру из трех ламп. Одного светоча на столе для такого большого кабинета маловато будет. Ага… А вот и самогарные спички в ящике стола в наличии.
Чтобы скрасить ожидание, приказал вызвать к себе из узилища старшего вертухая со списком заключенных. Вот будет номер, если мы промахнулись… Тогда все спишут на эксцесс исполнителя. То есть меня. Дикий горец, что с него взять?
Загул в популярном ресторане, всегда полном состоятельной публики, должен был отвлечь внимание следящих за мной филёров. Даже гипотетических. Так-то я по жизни в подобные заведения не хожу — предпочитаю простую еду, которую готовят моя жена или мой денщик. Да и на пустое времяпровождение у меня просто времени нет. Не говоря уже о дурной трате денег, против которой всегда возмущается моя крестьянская душа. Но когда нужно для дела, то можно и местный убогий канкан посмотреть под неоправданно дорогие напитки. И золотом щедро потрясти.
Тем более что рота капитана Вальда первой закончила обучение на курсах штурмовиков на полигоне, и нужно было залегендировать ее участие в городской акции как случайное. Пьяную выходку ее командира, что ли…
Остальные рецкие части работали в обеспечении. В нужное время выставляли на мостах через реку и всех выездах из города взводные блокпосты с пулеметами. Брали под контроль железнодорожный вокзал с телеграфом. Даже шпальный бронепоезд «Аспид» на него пригнали… на всякий случай.
Телефонную станцию еще с вечера, с начала ночной смены телефонисток, тихо оккупировали армейские разведчики Моласа. Его офицеры слушали все интересующие нас приватные разговоры и держали там диспетчера связи для нас, чтобы не светить телефонным барышням некоторые интересные номера.
Почта ночью не работала, но и ее взяли под охрану с улицы.
Все как дедушка Ленин завещал. И даже больше — с неба нас прикрывал дирижабль «Черный дракон», следящий за дорогами по направлению к городу.