– Нет. – Я сглатываю и кошусь на стражника. – Я верю в то, что Грей способен обеспечить мою безопасность.

Мы направляемся на юг, и солнце светит справа. Снег и слякоть утоптаны настолько, что виден дробленый гравий, который явно повидал оживленное дорожное движение. Деревья, эти остатки леса вокруг Замка Железной розы, стоят по обе стороны дороги, но впереди уступают место длинной пологой долине.

Снег блестит на домах и фермах, которые кажутся миниатюрными издалека. Далеко впереди солнце отражается от чего-то очень похожего на воду.

Большую часть пути Рэн молчит, и я не могу угадать его настроение. Направляю лошадь ближе к Рэну и стараюсь говорить тихо:

– Как думаешь, люди будут рады тому, что ты заключаешь союз со страной, о которой они никогда не слышали?

– Я думаю, они будут рады тому, что я пытаюсь спасти их от вторжения. – Рэн умолкает, а когда заговоривает вновь, его голос становится мрачным. – Джемисон сказал, что битва при Уиллминтоне была жесткой и многие погибли. Его полк был разбит, военный лагерь сожжен дотла. Похоже, что солдаты Силь Шеллоу намерены не просто захватить мое королевство, а хотят сровнять его с землей.

Я сглатываю.

– Ты сказал, что в полку тысяча солдат.

Рэн смотрит на меня с таким выражением в глазах, которое напоминает мне о горечи в голосе Грея, когда мы разговаривали с ним в коридоре.

– Да, миледи.

– Они не брали пленных, – добавляет Джемисон. – Те, кто пытался сдаться, были убиты до того, как успели поднять руки.

Рэн смотрит в мою сторону, и впервые я начинаю понимать всю серьезность положения.

– Нам повезло, что мы успели заключить союз с Колумбией, – говорит Рэн.

– Наши солдаты стоят наготове, – повторяю я отрепетированные слова, подсказанные Рэном, но мой голос кажется пустым в сравнении с жизнями реальных людей. – Отец ждет моего приказа.

– Мы будем сражаться плечом к плечу, – заявляет Джемисон. Несмотря на сожаление о потере своих товарищей по оружию, он воодушевлен. Джемисон продевает руку через поводья и ударяет ею себя в грудь. – На благо Эмберфолла!

Справа от меня Грей делает то же самое. Голоса мужчин преисполнены таким пылом, что этот девиз находит отклик и в моей душе.

– На благо всем! – Рэн тоже ударяет себя в грудь. В его голосе звучит эхо того же пыла, но и еще что-то очень похожее на грусть.

До того как я успеваю заметить, Грей хмурится и показывает вперед:

– На дороге закрытая повозка. Три лошади. – Он бросает взгляд на Джемисона: – Проверь.

– Да, сэр.

Лошадь Джемисона вырывается вперед, разбрызгивая копытами смесь снега и воды.

Грей смотрит ему вслед.

– Я почти забыл, каково это.

– Отдавать кому-то приказы? – спрашиваю я.

– Нет. – Рэн направляет взгляд сквозь меня на своего командора. – Быть частью чего-то большего.

– Да. Именно, – кивает Грей.

Рэн встряхивает головой.

– Не уверен, что я когда-либо это осознавал, но я не хочу относиться к своим подданным как к угрозе. – Он натягивает поводья и кивает в сторону повозки: – Вперед. Давайте их поприветствуем.

Мы чувствуем запах бухты еще до того, как достигаем Лунной гавани. Рыбная вонь оставляет в воздухе слабый металлический привкус. Летом здесь раз в десять хуже пахнет, насколько я помню. Я приезжал сюда с отцом для проверки военно-морского флота или для встречи высокопоставленных лиц из других портов. Запах рыбы, пота и грязи запечатлелся в сознании. Бухта располагается в самой северной точке Бурного залива. Она окружена землями, простирающимися по обе стороны на юг на сотни километров, что облегчает ее защиту.

Когда чудовище явило себя, я закрыл границы и направил военно-морской флот на юг нести дозор в Кобальт Поинте, где залив переходит в океан.

Понятия не имею, стоят ли все еще мои корабли в Кобальт Поинте, но после того, как Грей сообщил о нашем визите, он доложил, что Лунная гавань выглядит лучше, чем он предполагал. Близость к морю хорошо кормила народ и предоставляла достаточно ресурсов для торговли с отдаленными городами. Несмотря на это, я одариваю серебряными монетами и хорошими известиями всех тех, кого мы встречаем по дороге.

Тому, кто выглядит голодным, я говорю направиться к пересечению Южной и Королевской дорог, и через два дня его там будет ждать повозка с едой.

Тому, кто кажется сытым и умелым, я говорю, что мы пытаемся восстановить армию Эмберфолла.

Рядом со мной Харпер ведет себя тихо и отчужденно, повторяя фразы, которые я ей дал для заучивания, и разбавляя их собственными проникновенными словами. Король Колумбии хочет очередной победы. Народ дружественного королевства жаждет торговли с Эмберфоллом, а дети хотят знать о богатой и развитой культуре этого государства.

Отметина на щеке, кинжал на поясе, некоторая холодность в словах делают Харпер идеальной воинственной принцессой из далекой страны. Ее беспокойная неуверенность кажется холодным самообладанием.

Вдалеке возвышается городская стена. Ворота закрыты и охраняются. В сторожевой башне на вершине стены мелькает тень, и через мгновение начинают громко бить колокола: бом-бом-бом.

Нас заметили. Ворота распахиваются.

– Что это значит? – спрашивает Харпер. – Колокола.

– Приближение члена королевской семьи, – отвечаю я. – Они звонят по-разному, разный ритм означает различные вещи. Вы услышите этот в каждом городе, который мы навестим.

Харпер напряжена. Она ничего не говорит.

– Вы нервничаете, миледи? – беззаботно спрашиваю я. Мой вопрос похож на поддразнивание, хотя я искренен в своих словах.

Напряжение начало медленно и лениво взбираться вверх по моей спине. У нас всего лишь один стражник и один неиспробованный в деле солдат. Мой лук прикреплен к седлу, а на поясе у меня висит меч.

Я уже вижу, как по крайней мере сто человек, привлеченные звоном колоколов, выстраиваются на улице, ведущей через Лунную гавань. В моей прошлой жизни толпа не представляла бы опасности, потому что я путешествовал по меньшей мере с дюжиной стражников, а если мне компанию составлял отец, то охраны было и еще больше.

Теперь же, если толпа обратится против меня, против бросившей их королевской семьи, много людей не потребуется, чтобы численно превзойти нас и забить насмерть камнями.

– Не нервничаю, – отвечает Харпер, растягивая слова, – но встреча людей на дороге очень отличается от… всего этого.