– Брось меч! – крикнул Хельги.

Ансгар послушно выпустил оружие из рук.

– Что ты здесь делаешь? Почему убил этих людей?

– Они хотели зарезать во сне конунга и его сына. Но убил я не всех, один только ранен.

Хельги обернулся к тому, что стонал:

– Поднимите его.

Два воина подхватили раненого под руки и повернули лицом к Хельги. Голова чужака безвольно болталась, так что Хельги пришлось схватить его за волосы, чтобы посмотреть в лицо. В этот момент глаза раненого открылись и уставились на Хельги.

– Ты-ы-ы, – послышался сдавленный голос.

В тот же миг Хельги выхватил из-за пояса нож и вонзил его в горло несчастному. Раздались булькающие звуки, как будто тот еще пытался что-то сказать, но тут же из раны и изо рта хлынула кровь.

– Подыхай, – оскалил зубы Хельги и, обращаясь уже ко всем, добавил: – Тому, кто посмел предательски покуситься на жизнь славного конунга Рёрика, нет пощады.

Переглянувшись, воины отпустили тело. По полу широко разливалась темная вязкая влага.

– Что здесь происходит? – услышал Ансгар знакомые грозные перекаты. По лестнице спускался сам конунг. На его простую домашнюю рубаху была наскоро накинута дорогая броня, на поясе красовался длинный, убранный драгоценностями меч.

– Господин, эти люди пробрались в твой дом, замышляя убийство, – выступил ему навстречу Хельги, спешно засовывая за пояс нож, так и оставшийся в крови, – не иначе, словене решились отомстить тебе таким подлым способом.

– Они не словене, – неожиданно для самого себя проговорил Ансгар, – я узнал двоих. Это даны из дружины Эринга, я дрался с ними на кулаках. Третий мне неизвестен.

* * *

Ночной переполох во дворце конунга взбудоражил весь Хольмгард. До слуха людей очень скоро дошла весть о том, что кто-то был убит едва ли не в двух шагах от покоев самого Рёрика, но кто убил и кого, оставалось загадкой. Дворец со всех сторон окружила личная стража конунга под началом Хельги, запретившего впускать и выпускать кого бы то ни было без особого разрешения. Венды и нордманы косились друг на друга, ожидая подвоха. Меж тем всей руси было велено пребывать наготове на случай каких-нибудь неожиданностей, и скоро город наполнился звоном оружия. Вздев брони, воины, толком не понимая, что происходит, бесцельно бродили по улицам. Навести порядок среди них никто не мог, так как все ярлы толпились у дворца, надеясь разузнать, что же все-таки стряслось. Выйти за стены города оказалось невозможно, ибо ворота были заперты, а стража, охранявшая их, усилена. В разные стороны, прежде всего в сторону Альдейгьи, направились разведчики с целью выяснить, не приближается ли скрытно к Хольмгарду какое-нибудь незваное войско.

В толпе перед дворцом толкался и Бальдр. Рано утром, едва сменилась ночная стража, к нему явился Ормар и, сбиваясь и путаясь, рассказал об исчезновении Ансгара, а скоро пришла весть из дворца. Сопоставив эти две новости, Бальдр понял, что один из его воинов оказался замешан в какое-то темное дело, которое теперь могло сказаться и на положении самого Бальдра. Выругав Ормара последними словами и пригрозив лишить его десятка, он вместе с Баргом двинулся в сторону жилища конунга, велев остальным ждать своего возвращения и никуда без спросу не соваться. Однако Бальдр не обратил внимания, как за ним, стараясь оставаться незамеченным, в том же направлении двинулся молодой Агнар. После того как ночью его и весь десяток разбудил Ормар, они, напряженно вслушиваясь в тишину, какое-то время ждали возвращения Ансгара, но тот все не появлялся. Почуяв неладное, Агнар, невзирая на возражения Ормара, бросился на поиски младшего брата, но того нигде не было. К концу ночной стражи он вернулся с пустыми руками. Когда же весь десяток во главе с Ормаром двинулись в хирдхейм, город вдруг раньше обычного проснулся и зашумел. Узнав об убийстве во дворце Рёрика, Агнар решил идти туда и сам все узнать. Барг сразу заприметил нарушившего приказ дренга, но не стал привлекать к нему внимание Бальдра, только едва заметно кивнул, дескать, понимаю и не возражаю.

Однако ни Агнару, ни Бальдру с Баргом ничего не удалось выведать. Как и всех прочих, их не пустили к конунгу. Среди толпившихся у ворот людей стоял неумолчный гул, высказывались самые разные догадки и нелепые домыслы о том, что же все-таки произошло. Разлетелся невесть кем пущенный слух, будто конунг убит или смертельно ранен и сейчас круг его ближайших сподвижников решает, что делать дальше. Но слух этот тут же угас сам собой. Затем явилась мысль, что конунг раскрыл некий заговор и сам кого-то убил, а теперь гневается и готовит расправу над неугодными. На лицах многих ярлов стало заметно почти нескрываемое беспокойство. Но самым распространенным было все же мнение, что в дом пробрался убийца или, как уже кое-кто вызнал, несколько убийц, подосланных неким ярлом из числа словен. Словене поначалу возмущенно отрицали саму возможность того, чтобы кто-то из них мог пойти на такое, а затем, видя, с каким недоверием слушают их нордманы, собрались отдельной кучкой и принялись переговариваться между собой на вендском языке. Впрочем, не все нордманы возлагали вину на словен. Некоторые допускали, что за наймитами мог оказаться и кто-то из числа своих. Особенно странными казались усиленные дозоры в сторону Альдейгьи. Слушая все эти разговоры, Агнар никак не мог взять в толк, каким образом в это дело мог быть замешан его брат. А то, что он был в него замешан, не вызывало никаких сомнений, иначе как бы тогда объяснить его внезапное исчезновение? Скоро замешательство Агнара стало еще бóльшим.

Ворота немного приоткрылись, и показалось суровое, с насупленными бровями лицо ярла Ратмира. Вслед за ним вышли еще двое таких же суровых на вид воинов. Обычно этот венд не входил в число ближайших людей конунга, но однако же почитался старейшим и знатнейшим среди всех ярлов, говорящих на словенском языке, а потому конунг терпел его в Хольмгарде. Странным казалось, что, едва стало известно о происшествии, именно его в числе немногих призвали во дворец.

Ратмир обвел своими выцветшими глазами толпу.

– Бальдр, сын Торвальда, – произнес он глубоким мощным басом, – именем конунга Рёрика нам велено привести во дворец твоего человека, зовомого Ормар.

* * *

Ансгар справедливо полагал, что этой ночью спас жизнь конунга и его маленького сына, а потому заслуживает по крайней мере благодарности. Но вдруг с изумлением обнаружил, что каким-то неведомым образом подозрение в измене пало на него самого. Ансгара отвели в дальний глухой покой и какое-то время продержали там одного, а затем к нему явился сам конунг в сопровождении Хельги. Они долго выпытывали у него, как так получилось, что он оставил несение стражи на стене, а вместо этого с оружием в руках оказался во дворце Рёрика. Особенно рьяно наседал на него Хельги, впрочем, не без умысла, как догадался Ансгар. Ведь в своем рассказе он упомянул и то, как не нашел стражников у крыльца, благодаря чему в общем-то и смог оказаться вслед за теми тремя внутри дворца. А ведь за охрану покоев конунга отвечал именно Хельги, и теперь ему надо было найти виновного, чтобы отвести внимание Рёрика от своей нерадивости. Однако же конунг велел привести тех двух стражников. Ражие широкоплечие парни, едва втиснувшиеся в узкую дверь, очутившись перед конунгом, заробели, но на все вопросы отвечали одно и то же: де, всю ночь глаз не сомкнули, а отлучились от крыльца один только раз, когда услышали какой-то шум у конюшни и пошли проверить. А когда вернулись, тогда уже шум поднялся в самом дворце.