Совершенно не скрывая, что доволен мелкой пакостью, Леррой развернулся в обратном направлении, и я волей-неволей последовала за ним. У меня оставалось всего минут десять на принятие решения.

– Представляю, как всполошились мои друзья, – как бы между делом уронила я. – Мне как-то не пришло в голову предупредить их об отъезде.

– Тиса Ребарн действительно замучила меня расспросами, куда и зачем вы отправились, – отозвался профессор. – Чтобы отделаться от нее, надо обладать поистине железным терпением… Я же, отслужив здесь уже больше двадцати лет, вообще позабыл, что это такое. Впрочем, как и тиса Ребарн. Надо же было додуматься задавать такие вопросы во время интереснейшей лекции по цикличности магических всплесков!

– Возмутительно! – поддакнула я. – Надеюсь, в наказание вы отправили ее разбираться со схемами Приса-Ленктона в гордом одиночестве.

– Она отказалась уходить! Пришлось потратить целых восемь минут на то, чтобы разъяснить ей, что включено в обязанности предстоящей!

– Безобразие, – покачала головой я, замыкая свои истинные эмоции под щитами иномирных ментальных техник.

Задавать уточняющие вопросы я не рискнула. Проф молчал, то ли желая выяснить, насколько эта тема меня волнует, то ли просто снова переваривая стычку с настойчивостью Тории. Но мне хватило и того, что я уже узнала. Мою поездку проф скрывать не стал. Наверняка в назидание еще и озвучил, кому я повезла грозные бумажки от академического начальства. Иначе почему Дон завалил все зачеты? Положим, обычные он мог завалить, потому что ни фига не делал весь семестр. Но боевку… Наставник не уставал его хвалить, и я об этом знала. Завалить этот зачет Дон мог только специально. Но зачем так демонстративно? Он же и без моей поездки не собирался учиться дальше…

Я почувствовала, как начинает гудеть голова, предвещая скорую мигрень. А до кабинета ректора оставалось всего несколько шагов. Несколько шагов, чтобы решить, предлагать ли Дону дружбу еще раз или предоставить изгоя его собственной судьбе.

– Тиса Мэй! – Ректор встретил меня, как бедный племянник встречает богатую тетю. – Как я рад, что вы вернулись в добром здравии. В столице неспокойно.

– В столице меня не было, – невнимательно отозвалась я, все еще пытаясь решить возникшую дилемму.

– И хорошо! И очень хорошо! Молодые маги редко проявляют столь зрелую осторожность. Мне пришлось издать специальное распоряжение, чтобы разогнать наших юных борцов за справедливость по домам. Так и рвались на баррикады.

– Да? Зачем?

– Вот именно! Вот именно: зачем?! Они и сами ответ не знают, а туда же. Бить врагов, спасать друзей. А кто там враг, кто друг – не важно. По ходу дела разберемся. А мне потом печальные письма безутешным родителям отправлять и объяснять, почему я, ректор Королевской магической академии, не сумел уберечь вверенных мне наследников благородных родов! Как я рад, что вы меня понимаете. Тем более что мне необходимо с вами посоветоваться.

– Вам? Со мной? – наконец включилась в разговор я, осознав, что беседа мало похожа на общение ректора и студентки третьего года обучения.

– Да, с вами. Удивлены? Зря… Видите ли, Лира, – ректор доверительно понизил голос, – я внимательно наблюдаю за всеми моими студентами…

«За всеми двумя сотнями?» – со скепсисом подумала я, но внешне изобразила искреннее восхищение.

– Кто-то учится спокойно и так же спокойно выходит во взрослую жизнь. А у кого-то возникают сложности. Кому-то эта учеба и вовсе не нужна, и он будет чувствовать себя в учебном заведении попроще куда лучше. А у другого возникли серьезные сложности, и ему требуется участие и ненавязчивая помощь, а не приказ об отчислении, как считает куратор вашего потока профессор Леррой. И вот моей главной задачей на посту ректора как раз и является необходимость разбираться, какой подход требуется каждому из моих подопечных.

Ректор говорил правильные вещи. И слушала я его так же правильно: со всем вниманием и толикой восхищения во взгляде. Вот только не верила при этом хитрецу ни на грош. Слишком уж хорошо он говорил. Слишком правильно. Но вся эта правильность не помешала ему некогда продать прежнюю Лиру лорду Корве.

– Вот на двоих я приказы об отчислении скрепя сердце сегодня подписал, – продолжал между тем вещать ректор с выражением искренней скорби на холеной физиономии. – Но на третьего кандидата просто рука не поднимается. Решил вот еще с вами поговорить. Вы только что побывали у тиса Ликаста дома. Как вам его семья?

– Обычная семья, – обтекаемо отозвалась я, не понимая, куда клонит болтун, но уже решив, что Дона ему не сдам ни при каких обстоятельствах.

– Финансовые проблемы? Семейные? Может быть, новый ребенок у матери? – продолжал допытываться ректор.

– Мать тиса Ликаста умерла много лет назад. Есть мачеха, – не сдержалась я.

– Неприятно… Неудивительно, что юноша в конце концов начал ломаться…

– Ломаться? Почему? – опешила я.

– Видите ли, Лира, за вами я наблюдаю так же, как и за любым моим студентом. И знаю вас как ответственную и добрую девушку…

«Если с ответственной еще можно согласиться, – ухмыльнулась я про себя, – то доброй меня не назовет в этой академии ни одна собака. Вот и все, что можно сказать о твоем пристальном внимании ко «вверенным тебе наследникам благородных родов», болтун!»

– Потому уверен, вы меня поймете. И сохраните тайну не только от досужих сплетников, но и от того, кого она касается. Дело в том, что Дон влюблен…

– В кого? – ляпнула я прежде, чем успела подумать. И тут же обругала свой длинный язык. «Знаешь же в кого, дура!»

Перед глазами мелькнули плотно сжатые губы и хлестнувшие воздух ветки кустарника, скрывающие напряженную спину. Но ничего больше я вспомнить не успела, потому что ректор почти шепотом сказал:

– Юноша безответно влюблен в вашу подругу Торию Ребарн.

– Да? – только и сумела проговорить я.

Казалось бы, мне надо было радоваться: хоть кто-то в этой бесовой академии не испытывает подкрашенного любовью интереса ко мне. Но нет. То, что билось сейчас в груди, не имело никакого отношения к радости. Впрочем, и истинного названия этому гадкому чувству я не находила.

– Да, тиса Мэй. И я доверил вам эту тайну в надежде на понимание и помощь.

– Но чем я могу помочь? – выдохнула я, на кончике языка прикусив готовое сорваться с губ категоричное «нет!». К чему относилось это «нет», я тоже не понимала, но задуматься мне опять не дали.

– Дон делал успехи в учебе на предыдущих потоках. Преподаватели были довольны его успехами. Но вот вмешалась любовь, и… – Ректор сокрушенно покачал головой. – Сейчас ему кажется, что ничего важнее нет и быть не может. Результат – несданные зачеты, недовольство преподавателей, угроза исключения. Знаете, сколько в моей практике было таких случаев? И помощь влюбленные принимать не желают: что там может понимать в любви старый скучный ректор… Но от вас, тиса Мэй, Дон примет помощь. И даже не заметит, что ему помогают. Я знаю, у вас хватит такта обставить все ненавязчиво и осторожно. И возможно, вы подарите юноше не только шанс на приличную карьеру в будущем, но и на счастливую семейную жизнь.