– Почему ты вышла замуж за Ликаста?

– Глава рода велел.

– Почему он отдал такой приказ? – Я перефразировала вопрос. Очень уж хотелось выяснить, почему дочь лорда первой Десятки отдают паршивенькому, никому не известному аристократишке из провинции.

– Ярь… они боялись ярь.

– Что такое ярь? – насторожилась я.

– Ярь – это ярь.

– Ты – ярь?

– Нет.

– А где ярь?

– В моей крови.

– Ярь – это проклятие?

– Нет. Ярь – это ярь…

Я моргнула, лихорадочно соображая, о чем толкует призрак. Ни в памяти прежней Лиры, ни в книгах, которые я успела прочитать до сих пор, такого слова мне не попадалось.

– Откуда берется ярь? – сделала еще одну попытку я.

– Она в крови у женщин Корве. Поэтому у Корве не бывает женщин.

Нить разговора начала ускользать от моего понимания. Как так: у Корве не бывает женщин?! А наследников они себе где берут? В капусте находят?! Временно отложив непонятности, я перешла к темам более приземленным, но от этого не менее интересным.

– Как ты умерла?

– Меня убили.

– Кто и как? – скрипнула зубами я.

И как мне удалось забыть, до чего нудное это занятие расспрашивать призванных призраков. А ведь с четвертой ступени в страже подрабатывала, когда их штатный некромант в очередной запой уходил…

– Они пришли ночью. Через неделю после того, как муж уехал. Убили несколько слуг. Я спряталась с сыном в потайной нише. Но они нашли. И тогда главарь ударил ножом.

– Тебя убил главарь? – переспросила я, чувствуя, как медленно слабеет холодный узел глубоко в груди, затянувшийся после откровений нынешней хозяйки поместья.

– Да…

– Почему они не убили Дона?

– Не смогли.

– Почему?

– Проснулась ярь.

– Да что же это за ярь такая?! – возмутилась я и тут же прикусила язык. – Ярь проснулась у Дона?

– Ярь – это ярь… Да…

– Твой муж не любит сына, потому что в нем проснулась ярь?

– Он не любил его раньше. Всегда не любил. Он хотел дочь.

– Дочь? – в очередной раз опешила я. – Почему?

– Дочь женщины Корве не может нести в крови ярь.

Я чуть не выругалась вслух. Бесова непонятная ярь, по мнению покойной, объясняла все и даже больше. Вот только мне это слово не говорило ровным счетом ничего.

– Как звали нападавших?

– Я не знаю…

«Кто бы сомневался. Мало кто удосуживается представиться, прежде чем воткнуть нож под ребра, – мысленно проворчала я. – Но попытаться стоило».

– Как они нашли тебя?

– Открыли дверь.

На этот раз ругань сдержать не удалось. До сих пор не знаю, в каком ключе я помянула ублюдочных убийц, но призрак воспринял это как вопрос. И ответил:

– Их послал мой муж.

– Кого? – переспросила я, чувствуя, как зашевелились волоски на руках: старая догадка попала точно в цель.

– Убийц.

– Откуда ты знаешь?

– Я не сразу умерла. Они говорили между собой.

– И Дон это слышал?

– Да. И тогда проснулась ярь.

– Что случилось, когда у Дона проснулась ярь? – Я попыталась обойти собственное невежество, но только увязла еще глубже. Потому что призрак немедленно ответил:

– Дон всех убил.

– Э-э… Дон убил тех, кто на вас напал?

– Да…

– И сколько лет ему тогда было? – спросила я, заподозрив, что парень куда старше, чем мне казалось.

– Восемь лет.

Понимая, что слушать это больше не способна, я поднялась.

– Ты хочешь что-то передать живым? Говори и уходи.

– Любовь сыну. Проклятие мужу, – ожидаемо отозвался призрак и медленно истаял в предрассветных сумерках.

По старой привычке я быстро навела порядок на могиле, убирая все следы своего присутствия, как обычные, так и магические, и, поминутно оглядываясь по сторонам, вернулась в отведенную мне комнату.

Стараясь не задумываться слишком глубоко об услышанном, я запечатала дверь чарами и достала книгу-артефакт. Сейчас я испытывала почти благодарность к нынешней глуповатой тисе Ликаст. Именно ее неожиданный визит не позволил мне забить страницы какой-нибудь незначительной ерундой. «А ведь она знает, – сообразила я, когда губы уже шептали незнакомое слово в темную обложку пока еще пустой книги. – Именно на это она тут так тщательно намекала…»

Через час я убрала книгу обратно в сумку и с первыми лучами солнца вышла во двор. Прощаться с гостеприимными хозяевами мне и в голову не пришло. Конюх по первому требованию привел мою лошадь, и еще до завтрака я выехала на большой тракт.

Оглянувшись на скрывшийся за поворотом указатель, я глубоко вдохнула, словно пытаясь очиститься от того тлена, которым надышалась в поместье Ликастов.

– Что ж, Дон, теперь я знаю твою тайну… Знаю даже больше, чем ты сам. Вот только что мне теперь со всем этим знанием делать, не представляю… – пробормотала я себе под нос и ударила кобылу каблуками, заставляя перейти на рысь. – Кто бы мог подумать, что ты такая же полузабытая легенда этого мира, как и я сама? Кто бы мог подумать, что у этого мира вообще столько слишком реальных легенд?

Дорога стлалась под копытами. Мелькали длинные возы купцов и медлительные волы. Порой меня обгоняли небольшие отряды стражников. Но я ничего этого не замечала. У меня была проблема посерьезнее: стоит ли рисковать головой. И если стоит, то как именно: спасать или убивать. О том, чтобы отсидеться в стороне, я уже даже не мечтала.

Всю обратную дорогу я и так и эдак прикидывала, что делать со свалившимся на мою голову знанием и пониманием. Но ничего путного так и не придумала. «Многие знания – многие печали», – то и дело всплывало в голове высказывание какого-то древнего философа еще из той, прошлой жизни.

Да, подтвердились мои догадки, что старший Ликаст отправил к праотцам неугодную жену. Но что делать с тем, что мерзавец каким-то образом обвинил в этом убийстве собственного сына? Да еще и его самого убедил в этом!

Да, стало понятно, почему Дон не смеет слишком открыто перечить Рою. Наверняка наследник Корве в курсе семейной особенности. Приличные люди называют нечто подобное простым словом «шантаж». Вот только стоит ли мне вмешиваться в правила игры, судя по всему, давно устоявшиеся?

Да, Дон тяготится давлением двоюродного братца, и, похоже, его провалы на зачетах объясняются именно этим. Парень решил закончить обучение досрочно и таким образом избавиться от внимания подлого родственничка. Вот только почему именно сейчас и так кардинально? Этого я не знала, но такие тонкости меня и не интересовали. Терпение у него лопнуло в конце концов.