– За последнее выпью с особенным удовольствием, – согласился с ним Ленц. – Если мы встретились, значит, что-то где-то происходит не так, значит, система дала сбой. А нам всем куда нужнее покой и мир.

Вино лавиной прокатилось по горлу Коли, обострив обоняние, и он ощутил, насколько аппетитно пахнет снедь на столе.

– Кушайте, молодой человек, кушайте, – мягко посоветовал ему Арвид. – Мужская компания хороша тем, что правила приличия в ней минимальны. Более того – чаще всего они просто лишние. Хочется есть – ешь. Желаешь выпить – выпей. Так что вон нож, вон вилка, приступайте.

Нифонтов подумал пару секунд и поступил так, как посоветовал вурдалак, не забывая при этом прислушиваться к беседе, которая знай себе текла дальше.

– Итак. – Пал Палыч взял багровый, налитый соком помидор и надкусил его. – Мы выпили, переходим на «ты» и к делу. Трупы в Останкино, верно? Те, что находят каждое утро? Как же, как же… Кстати, в главке уже прозвучало слово «серия», и опера РУВД, которые ведут это дело, роют землю носом, потому как выбора нет. Очень высокое руководство не любит данный термин. Почему? Потому что при его упоминании под ним начинает качаться кресло.

– Удивительно, что его вам не передали, – помрачнел Арвид. – В смысле – дело.

– Так предпосылок нет, – отозвался Михеев. – Пока нет.

– И даже то, что все три трупа обескровлены? Неужели никого это не навело на странные мысли?

– В отчетах данный факт не фигурирует. – Пал Палыч взял со стола солонку. – И я коллег понимаю. Напиши такое, и уже завтра все газеты начнут трубить о маньяке-вампире. У нас такое любят. Опера эдакие новости журналюгам не сольют, даже если у последних на жаловании состоят, это все равно что сук под собой пилить. Следаки, скорее всего, тоже, но за остальных поручиться трудно. А что, прямо совсем обескровлены?

– До последней капли выпиты, – невесело проговорил Ленц. – Все три жертвы молодые женщины, некрещеные, не рожавшие, но уже познавшие радость плотских утех. Самая сладкая добыча для разбирающегося в тонкостях вкусовых оттенков крови носферату. Причем они умерли не вдруг, их сначала гнали, как охотник дичь. Страх, адреналин и физические нагрузки превращают вкус крови юных дев из великолепного в неподражаемый. А если незадолго до поцелуя в вену эта прелестница еще и соитие испытала, то…

– Прошу, избавь меня от подобных гастрономических тонкостей, – поморщился Михеев и отправил остатки помидора в рот. – Лучше поясни, зачем ты все это мне рассказал? В чем подвох? Я сводку по городу видел, факт этот подметил, но отдел к расследованию не привлекли покуда. И, возможно, не привлекут вовсе. Как только эта новость сквозанет в газеты, что, увы, раньше или позже случится непременно, быстро найдут какого-нибудь терпилу, из числа тех, которых никому не жалко и о котором никто не вспомнит, на него все и спишут. Ну а раз преступник найден, чего нас дергать?

– А как же долг? – удивился Ленц. – Служить и защищать?

– Наш долг – это наше дело, – сказал как отрезал Пал Палыч. – Мне другое любопытно – какой у тебя в этом интерес? Нет, я догадываюсь, что к чему, но хотелось бы услышать предметный ответ.

– Думаю, твои догадки верны, – совсем уж помрачнел Арвид, налил себе полный стакан вина и осушил его. – Ты же знаешь, где нашли тела девиц?

– Останкино, – отозвался Михеев. – Вотчина семьи Ростогцевых.

– Именно, – скривился вурдалак. – Ну а о том, какие именно у нас с ним отношения, ты знаешь великолепно.

– Последние лет двадцать – вроде никаких. Скажем так – вооруженный нейтралитет. – Пал Палыч цапнул с блюда кусок сыра, понюхал его, помял в пальцах и отправил в рот. – Мммм, очень хорош. Абрагим, где такой сулугуни взял?

– Дэв один из Гори недавно в Москву приезжал, приволок в дар, – отозвался аджин, сидевший рядом со входом и методично опустошавший очередную бутылку водки. – Я ему помог пару лет назад в одном вопросе. Он, когда у нас бывает, всегда мне сыр привозит, вино и пряности. Хмели-сунели там, еще кое-что. Уважает потому что.

– Не подаришь мне кусок-другой? – уточнил Михеев. – У нас одна коллега очень сулугуни любит, хочу ее порадовать. В магазинах он есть, но это все не то. Да ты ее помнишь, я про Викторию.

– Черноволосая такая? – спросил Абрагим. – Помню. Сделаю.

– Никто из моей семьи этих девок не пил, – недобро сверкнув глазами, заявил Ленц. – Дьяк, нас стравливают с Ростогцевым, причем делается это невероятно грубо.

– И это мне в голову приходило, – покивал Пал Палыч. – Но опять же – при чем тут отдел? Если вы станете убивать друг друга, нам от того только польза. Ну а коли при этом пострадают люди, то ответят обе семьи.

– Никому не нужна война. Никому!

– Ты так говоришь только потому, что знаешь, что силы равны, – равнодушно отметил Михеев, берясь за бутылку вина. – Кабы позиции семьи Ростогцева были слабее, не стал бы ты со мной беседы за столом вести, а устроил резню в Останкино. И аспект того, кто прав, кто нет, тебя бы не тревожил.

Спутники Арвида нехорошо переглянулись, и Коля заметил, как в их глазах блеснул недобрый огонек. Он чуть сдвинул полу легкой куртки, одетой по причине вечернего времени, и опустил ладонь на рукоять ножа.

– Да не дергайся, – посоветовал ему Пал Палыч, от которого это движение не укрылось. – В этом месте никто никого тронуть не посмеет. Заведение Абрагима – нейтральная территория, я тебе про это еще днем говорил.

– Чистая правда, – подтвердил Ленц. – Да и при других раскладах я бы не тронул твоего наставника. Разве что в ситуации, когда стоял бы вопрос – он или я, все остальные варианты можно смело отметать. После такого поступка моей семье придется менять страну проживания, а это слишком высокая цена за жизнь одного человека. Но и он не смеет тронуть меня до той поры, пока не застанет над мертвым телом и с окровавленными клыками.

– Что практически невозможно. – Пал Палыч поднял стаканчик с вином и отсалютовал им вурдалаку. – Господин Ленц для такого слишком умен и опытен. Ваше здравье!

– Живи дуго! – ответил ему тем же Арвид.

– Это на каком языке? – не удержался от вопроса Коля.

– Сербский, – ответил ему один из спутников Ленца. – Наш отец оттуда родом.

– Ладно. – Михеев вытер рот ладонью. – Значит, говоришь, сработано грубо?

– Невероятно, – подтвердил вурдалак. – Без фантазии совершенно. Но достаточно убедительно для того же Ростогцева, который никогда особой внимательностью к деталям или уравновешенностью не отличался. Полагаю, ты в достаточной степени наслышан о его вздорном нраве?

– Равно как о твоей мстительности и жестокости. – Пал Палыч покрутил за край блюдо с зеленью, подцепил розовую раннюю редиску и аппетитно ей хрустнул. – Причем рассказывал мне про это года два назад как раз князь Михаил. Коля, ты почему не ешь? Бери свинину, бери овощи, лепешку ломай. Это все готовил Абрагим, а он лучший кулинар из тех, кого я знал. Тем более что платить все равно не нам, так что не стесняйся. Итак, Арвид, еще раз – ты чего конкретно от меня хочешь?