Переключатель — щелк! До чего все просто-то, как мне кажется.

Морда у этого хлюста смазливая, таких девчонки любят. Сидит с Мариной в одном кабинете, стало быть, наверняка пытается за ней ухлестывать. Точно — вон и цветочки в вазе стоят. Свежие… Правда, я бы ей дарил не такие — она роз достойна, как мне кажется, белых, а не этого дешевого безобразия. Кольца на безымянном пальце нет — холостой, значит. Этот бы, будучи женатым, кольцо обязательно таскал, да не просто обручальное, а с какой-нибудь «алмазной гранью», чтобы выделяться среди себе подобных. Это спецназовцу лишнее «железо» противопоказано — в работе мешается. Я свое обручальное кольцо носил исключительно вне службы. Вот и его взгляд на мою Мариночку перехватил — абсолютно верно, не оставляет надежды. Вот уж хрен тебе, господин капитан! Не отдам! Салага ты еще против меня! И совсем не в силе и подготовке дело — в решительности! Сомневаюсь, чтобы ты позавчера очертя голову кинулся спасать незнакомую лично тебе девушку, рискуя при этом нарваться на перо или пулю!

И куда только подевалась робость? Все! Я уже совершенно другой человек — боец, поставивший перед собой конкретную цель. Не слишком ли затянулась немая сцена?

— Разрешите?! — еще раз бодрым голосом произнес я. — Меня на десять часов вызывали, — заглянул в повестку, — к Истоминой. Мокрецов… Георгий Александрович.

Олух царя небесного! Что же ты вчера внимательнее-то не прочитал. Русскими же буквами написано «к следователю Истоминой М.В.»! Фамилию к тому времени уже знал. Мог бы мозгами-то и пораскинуть…

— Проходите, пожалуйста, Георгий Александрович, присаживайтесь, — доброжелательно улыбнулась она.

Кинула взгляд на медали, щеки слегка запунцовели. Ну да! «Отвагу» за перевод старушек через дорогу не дают! Приятно, что настоящий мужик ее спасал! Тут же одернул себя — ты сначала выйди отсюда, мужик настоящий. Как бы она с такой же улыбкой конвой не вызвала. Да нет! Не может этого быть! А этот-то с какой злобой смотрит… Наверняка ее взгляд перехватил, да и мой тоже. Тебе-то я на какую мозоль наступил? Попробуй, салабон, победить в честной борьбе! Я же тебе не запрещаю! Но добровольно не отдам, и не надейся!

Присел на предложенный мне стул, отвернувшись от соперника. Приветливо улыбнулся Марине в ответ. Явственно ощущал, как ее сослуживец буквально сверлит своим взглядом мне спину. Что ему, больше заняться нечем, кроме как меня разглядывать? Довольно неприятное ощущение, скажу я вам, как сквозь прицел смотрит. Я бы на тебя глянул в ответ — заикаться бы начал, Отелло кабинетный. Ну, да черт с ним!.. Видали хомячков и пострашнее. Что-то подзатянулась пауза. В свои руки инициативу взять, что ли?..

— Честно говоря, не ожидал именно вас здесь увидеть, Марина Владимировна, — решил я разорвать гнетущую тишину.

— Я, если признаться, тоже не рассчитывала, что придете именно вы. С делом ознакомилась, но как-то не сопоставила. Можно личный вопрос, не относящийся к делу? Просто любопытно.

— Вам, Марина Владимировна, все можно!

— Вот это, — потянувшись через стол, слегка коснулась она пальцем «Отваги», отчего медали мелодично звякнули, — за что?

— Чечня! — коротко ответил я и добавил: — Девяносто пятый год. Штурм Грозного.

— Что же вы там такого совершили?

— То же, что и все остальные, Марина Владимировна. Воевал, — и опять смутился, как первоклассник.

Ну, Удалой! Спасибо тебе, командир! Вовремя подсказал награды надеть, как будто знал, к кому я иду! Или знал? Конечно, знал: повестку видел, фамилию следователя прочитал. А в сводке место работы потерпевшей обязательно указывают. В любом случае, спасибо! Надо тебе обязательно за это коньяк выкатить… Армянский.

Обернулся, вновь перехватив злобный взгляд хлюста. Ну нельзя же так! Будь мужиком! Учись сдерживать эмоции, сопляк! Мариночка, сделай же что-нибудь! Как будто прочитав мои мысли, она обратилась к сослуживцу:

— Леонид Иванович!

— Да, Марина Владимировна?

— Вы не будете возражать, если мы немного поработаем наедине?

— Хорошо, Марина Владимировна, — с явной неохотой поднялся тот и вышел, одарив меня на прощание презрительным взглядом.

Спасибо тебе, родная! А дверь-то, гад, так и не притворил… Небось, подслушивать будешь? Да и хрен с тобой! Грей уши, нам скрывать нечего!

Как только хлюст покинул кабинет, я сделал то, о чем давно мечтал: нежно положил ладонь на тонкие пальчики Марины.

— Жора, не надо! Увидит еще кто-нибудь! Давайте… это в другой раз… Не тот момент, — сказала она, мягко высвободив руку.

И действительно, что это я? Затмение какое-то нашло. Перед ней уголовное дело с фотографиями с места происшествия, заключениями судмедэкспертов. И тут я со своими…

— Давайте по делу, а то Леонид Иванович скоро вернется…

— Я весь внимание, Марина Владимировна! Что-то умудрился натворить?

Марина только покачала головой. Что ты несешь, Жора? Остановись уже, наконец, прими серьезный вид… Хотя бы внешне.

— Ничего особенного, Георгий Александрович, — Марина окончательно посерьезнела. — Дело по убийству вашей семьи передали мне в производство. Руководство, в связи с тем, что в материалах очень много недочетов, допущенных моим предшественником, а также откровенных фальсификаций, распорядилось передопросить всех, кто фигурирует в деле. Кроме того, экспертиза установила, что пули, изъятые на месте убийства ваших родных и в «Мустанге», где был расстрелян Хлопунов, выпущены из одного и того же оружия.

Вот это новость! Конечно, мы предполагали нечто подобное, но все же как обухом по голове. Мы же при таком развитии событий и еще кое-что нафантазировали. Как бы не стало явью…

— Георгий Александрович, вы меня не слышите?

— Нет, что вы, Марина Владимировна? Просто задумался…

Ну, выкручивайся давай!

— Хлопунов — это Бурят, что ли? Я его по фамилии-то не особо знаю.

— Да, известен в определенных кругах именно под этой кличкой, — подтвердила она. — У вас есть какие-то предположения, подозрения, кто мог стрелять в ваших жену и сына? Не поверю, чтобы вы не предпринимали никаких усилий по розыску убийц. У меня хоть и не много пока еще опыта, но для такого вывода хватает.

— Конечно, искал, Марина Владимировна! Не буду обманывать. Первое время землю рыл. Во всяком случае, узнал, кого это без головы нашли в брошенной машине.

И рассказал, что успели накопать мы с друзьями, не упоминая, естественно, источники информации. Сослался на слухи и визит в администрацию. О причастности к преступлению Сизого тоже говорить, конечно, ничего не стал.

— Честно говоря, Георгий Александрович, — произнесла Марина, когда я закончил рассказ, — я несколько иначе представляла наш разговор. Более опытные коллеги, — искоса взглянула она в сторону стола сослуживца, — подали идею, что Хлопунов — ваша работа. Хорошо, что Митрофанов развеял мои сомнения — он утверждает, что по его информации вы во время событий в «Мустанге» точно находились у себя дома. С Митрофановым, насколько я знаю, вы знакомы?