Рука об руку они отправились в город, оставив Джанет присматривать за детьми. Финлей крепко держал в правой руке старинный черный саквояж, теперь уже свободный от инструментов, но еще более тяжелый, чем прежде. Когда они шли по Черч-стрит, все взгляды были устремлены на них – добропорядочные бюргеры Таннохбрэ просто останавливались и глазели.

– Послушай, Финлей, пожалуй, это чересчур! Давай пойдем по более тихой дороге.

– Ни в коем случае. В следующий раз я понесу деньги в нашей коробке для сбора пожертвований.

В банке Финлей вежливо спросил, можно ли им встретиться с управляющим, и почти сразу же их провели в святая святых оного, где уважаемых клиентов с величайшей сердечностью приветствовал сам мистер Фергюсон.

– Входите, входите и присаживайтесь. Я знаю вас обоих, но если бы и не знал, мне достаточно было бы глянуть в «Геральд». Там о вас много чего – и фотографий, и прочего.

– Благодарю вас, сэр, за любезный прием. И возможно, вы знаете причину нашего визита. Сборы для нашего детского дома поступали так быстро, что я хотел бы положить все, что у нас есть, на новый счет, открытый специально для нашего заведения, то есть именно для детей.

– Ну тогда давайте сначала посмотрим, что у вас здесь. – Взяв у Финлея саквояж, он высыпал его содержимое на стол, быстро пересчитал банкноты и монеты, потом с улыбкой посмотрел на Финлея. – Молодой человек, вы гораздо богаче, чем я думал. Что вы хотите сделать с этой значительной суммой?

– Положить на счет нашего заведения, сэр, исключительно для детей.

– Что вы, любезный! У вас здесь больше пятисот фунтов. И ни пенни для себя самого, занятого всем этим, или для вашей дамы, которая вам помогает?

Финлей переглянулся с Элис:

– Мы хотим, чтобы все это пошло на благо, пользу и комфорт детей.

– И на хорошую еду, которую они получают, – добавила Элис.

Мистер Фергюсон откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на них обоих:

– Но ведь по здравому смыслу, по общей справедливости каждый из вас имеет право на разумное жалованье? А вы, Финлей, – на деньги за то, что у вас арендуют дом с участком.

– Мы с мисс Лейн решили предоставить наши услуги бесплатно для благого дела. По той же причине я не хочу ни пенни за сдачу в аренду своего дома.

Управляющий снова помолчал и наконец сказал:

– Если бы мы, то есть наш банк, сделали специальное пожертвование в размере ста фунтов, как бы вы его использовали?

– Сэр, я бы купил специальный аппарат, чтобы вылечить маленькую девочку. Она не может ходить и носит на ногах протезы, от которых никогда не избавится. Только подумайте об этом, сэр, каково это – быть на всю жизнь парализованным. Сейчас я делаю ей специальный массаж и электротерапию. Если бы у меня был этот аппарат, я думаю, он побудил бы ее сделать то, чего она никогда не делала, – попытаться самой ходить.

– Финлей, я прослежу, чтобы сто фунтов сегодня же были переведены на ваш собственный счет. И возможно, позже вы позволите мне навестить вас, чтобы увидеть этот аппарат в действии.

– Непременно приходите, сэр, – тут же ответил Финлей. – Просто дайте мне несколько недель, чтобы начать лечение.

Управляющий благоразумно выждал три месяца, прежде чем нанести обещанный визит, и был сердечно рад увиденному. Пока дети шумно играли в другой части сада, маленькая девочка училась ходить. Держась за алюминиевые ручки какого-то устройства на резиновых колесиках, она, подбадриваемая Финлеем, медленно продвигала вперед этот маленький аппарат.

– Хорошо, хорошо, девочка! Согни правое колено, еще, еще! Молодец, девочка. А теперь посиди, отдохни.

Девочка скользнула обратно на сиденье аппарата и повернулась к Финлею с легкой улыбкой, видеть которую было отрадно.

– Теперь, дорогая, – сказал Финлей, – тебе будет приятно услышать, что ты самостоятельно прошла двадцать ярдов. А сейчас давай немножко пройдемся вместе – ты и я. Потом после чудесной горячей ванны сделаем тебе массаж на пятнадцать минут, чтобы укрепить мышцы.

Оставшись незамеченным в тени, управляющий увидел, как Финлей снял девочку с сиденья и осторожно поставил на ноги. Затем, крепко держа ее за руку, он прошел с ней еще двадцать ярдов, на мгновение отпустив ее руку, так что она действительно несколько шагов сделала без посторонней помощи. С торжествующей улыбкой Финлей понес ее в дом.

Управляющий решил не объявляться. Увиденное тронуло его до глубины души – по его щекам текли слезы, почти ослепляя его, когда он повернулся и отправился обратно в мир коммерции – в свой банк.

Прошло лето, наступила осень, и дети занялись уборкой опавшей листвы с подъездного пути и садовых дорожек. В ранних сумерках, на радость неугомонным сердцам малышей, зажигались костры. Кое-кто из детей уже настолько окреп, что вскоре должен был вернуться в приют в Мюрхеде – возможно, чтобы отправиться по своим домам, если там им будет лучше. Во всяком случае, дом доктора Финлея предназначался только для теплой погоды. Зимой, без надлежащего отопления, его следовало закрыть до весны. И теперь, когда у Финлея появилось свободное время, он был готов больше помогать своему настрадавшемуся коллеге. Присутствие ужасного аппендикса на каминной полке в кабинете способствовало омоложению доктора Камерона, который без видимых усилий пережил период затишья. Но теперь, когда впереди маячила зима, Финлей понял, что должен вернуться к своим обычным обязанностям и снова взвалить на плечи работу потяжелее.

В один из таких вечеров, когда туман начал рассеиваться и Финлей задумчиво шагал по аллее между голыми деревьями, за его спиной раздались легкие шаги, и не успел он обернуться, как в его руку легла теплая знакомая рука и успокаивающий голос произнес:

– У вас такой печальный вид, сэр, я почувствовала, что должна побыть с вами.

– Не называй меня «сэр», иначе я впаду в глубокую и необратимую меланхолию.

– Это печальное время года. Полагаю, мы скоро закрываемся на зиму? – Она шла в ногу с ним. – И ты потеряешь всех своих милых детей.

– И их мать! Увы, я буду скучать по тебе, Элис.

– Да, дорогой доктор Финлей, эта вынужденная разлука – такая тоска. Я так любила быть с тобой – из-за твоего веселого общества и, – она поколебалась, – из-за тебя самого.

– Загадочно, как всегда.

– Ну ты знаешь, о чем я. О твоей способности быть с женщиной веселым и счастливым без желания… опрокинуть ее на спину.

– Разве я не проделал это в тот же день, как только ты появилась?

– О, это было чудесно! Ни за что на свете не отказалась бы от такой восхитительной шалости.

– Да, было весело, вначале. – Он помолчал. – Ты позволишь мне навестить тебя, когда вернешься к себе домой в Сассекс?

Наступило молчание, несколько затянувшееся. Затем она спокойно сказала: