Финлей промолчал. Что тут можно было сказать? И уже с нехорошим предчувствием он подумал о том, что вполне могло его ожидать. И действительно, в этот момент открылась дверь и вошла Тереза, одетая в красивое белое шелковое платье с широкой юбкой, в шелковые чулки и изящные лакированные туфельки. Ее волосы были зачесаны назад и завязаны серебристой лентой, а тонкую шею украшало серебряное ожерелье с аметистами. Она посмотрела на Финлея, смущенно осознавая, как изменилась ее внешность, затем обняла его и крепко поцеловала:

– О, доктор Финлей, вам нравится, как я теперь выгляжу? А под платьем я даже еще красивее в том, что миссис Фергюсон называет моим «нижним бельем». Хотите посмотреть?

– Если миссис Фергюсон нравится, дорогая, то и мне тоже.

– Теперь я не называю ее миссис Фергюсон. Ей нравится, когда я называю ее «мама». А сейчас я спущусь вниз и покажу новую себя Норе, кухарке.

Когда она ушла, Фергюсон молча посмотрел на Финлея:

– Мой дорогой, мой дорогой Финлей, эта маленькая девочка объяснила ситуацию лучше, чем я когда-либо смог бы. Вам будет тяжело, я знаю. Вы спасли ее от страшной болезни. Вы любите ее, как свою собственную дочь. И все же, Финлей, не лучше ли ей жить в уютном доме с матерью, любящей матерью, которая будет заботиться о ней и воспитывать ее как родную дочь? Только женщина может правильно ухаживать за маленькой девочкой, пока та не войдет в зрелую пору девичества. Разве вы не чувствуете, что, какой бы ни была ваша жертва, было бы разумно отпустить Терезу к нам, как будто она наше дитя?

Финлей наклонился вперед и поднес руку ко лбу. «Да, – подумал он, – ради моей малышки я должен отпустить ее».

– Да, – наконец произнес он. – Я понимаю все ваши доводы. И я согласен. Я должен согласиться. – Он помолчал. – Лучше мне не оставаться на этот маленький праздник. Тереза не будет скучать по мне. Лучше так. Я счастлив, что ей повезло, потому что знаю: вы, сэр, и ваша жена сделаете все возможное, чтобы девочка была счастлива.

Финлей уже собрался уходить, когда Фергюсон встал и пожал ему руку:

– Мы никогда, никогда не забудем, дорогой Финлей, что без вас наша прекрасная маленькая дочь осталась бы беспомощной, безнадежной калекой.

Финлей шел домой медленно, в настроении, граничащем с отчаянием. «Что со мной не так, – с горечью думал он, – почему я обречен на такие испытания? Я теряю единственную женщину, которую когда-либо любил, и теперь, по весьма уважительным причинам, я должен отказаться от почти своего, самого дорогого мне ребенка».

Несколько дней спустя Финлею позвонили из отеля «Каледония». На душе у него по-прежнему было грустно и тяжело. По прошлому опыту он всегда с опаской относился к вызовам из роскошного отеля, за которые можно было получить достойное вознаграждение, или совсем наоборот. Запросив информацию у своего друга Билла Скотта, телефониста, он получил такой ответ:

– Это пара иностранцев, Финлей. Говорят по-испански, из Боливии в Южной Америке. Высокий стиль и все такое, но на твоем месте я бы заблаговременно получил свой гонорар. Эта женщина тебя вызывает – сеньора да Коста. Она попросила найти ей лучшего врача в Шотландии, так что мне пришлось назвать тебя. Но берегись, Финлей, она настоящая стерва.

– Спасибо, Боб. Я буду начеку.

С этим дружеским предупреждением Финлей неспешно поехал к большому отелю через долину и наверх к гребню холма. В отеле, поскольку персонал состоял в основном из местных парней, Финлея встретили с улыбками и проводили до лифта, который доставил его на седьмой этаж, в роскошные апартаменты сеньора и сеньоры да Коста.

Сеньора сидела на кровати, опираясь на две объемистые подушки, и была одета в ночную рубашку, которая могла быть куплена только в Париже.

– Ах, доктор, наконец-то вы здесь! – Оглядев Финлея, она добавила как бы про себя: – И молодой, красивый, умный… хотя я боялась худшего. Садитесь, доктор. – Она глубоко и хрипло вздохнула.

– Мадам, в этой комнате можно задохнуться, – мягко сказал Финлей. – Я должен открыть окно.

– Нет, доктор, прошу вас. Посмотрите сначала мое горло.

Финлей открыл саквояж, вынул шпатель и поближе пододвинул ночник:

– Выньте ваши вставные зубы, мадам.

– Но, доктор, у меня нет искусственных…

– Будьте добры, выньте вставную челюсть, если не хотите ее проглотить.

Поскольку пациентка медлила, Финлей просунул ей в рот указательные пальцы и вытащил огромную пластину, окаймленную идеальным набором белых зубов.

– А теперь, мадам, откройте рот пошире, очень широко. – (Явно расстроенная, она неохотно подчинилась, отчего ее щеки скорбно обвисли.) – Широко, мадам. Пошире, пожалуйста.

Наконец после долгих манипуляций Финлей смог хорошенько рассмотреть ее горло. Затем он вытащил свой инструмент и, отдав ей протез, отвернулся, чтобы она сама поставила челюсть на место. Пока она пыталась справиться с этим довольно деликатным делом, Финлей взял с прикроватного столика узкую коробочку и извлек из нее одну из коротких темных сигар. Покатав сей предмет между пальцами, он внимательно рассмотрел сигару, затем сильно прикусил. Он уже понял, что к чему, но для верности попробовал языком темную маслянистую жидкость, сочащуюся из кончика сигары.

Сеньора внимательно наблюдала за ним во время этой процедуры и, когда он положил сигару в карман, ядовито сказала:

– Вы слишком вольно обращаетесь с моей собственностью.

– Это лишь для окончательного подтверждения моего диагноза, мадам… – Он сделал паузу, заметив, что щека у нее нервно подергивается. – Сначала я должен успокоить вас, мадам. У вас нет ни рака, как я опасался, ни какого-либо другого смертельного заболевания. Ваше горло просто воспалено, но очень сильно. Если вы будете следовать моим предписаниям, ваше горло придет в норму в течение четырех недель. Вы вылечитесь.

– О, благодарю и благословляю вас, доктор! Мне сказали, что вы лучший доктор в Шотландии, и это правда.

Она закрыла глаза, перекрестилась и, начав со слов «Madre de Dios», произнесла короткую благодарственную молитву.

– Вот мой рецепт, мадам, – произнес Финлей, не давая, однако, рецепт ей в руки. – Это лекарство нужно принимать в десять вечера, когда вы уже будете готовы идти спать. Оно обеспечит вам гораздо лучший сон, чем эти ядовитые сигары. Никогда больше не курите их. В дыме, который вы вдыхаете, содержатся опасные вещества. Если вы не будете выполнять мои предписания, то наверняка закончите раком горла. Я ясно выразился?

– О да. О да, дорогой доктор. Я буду, буду следовать вашим приказам. Пожалуйста, дайте мне рецепт.

– Прежде всего, мадам, вы должны заплатить мне три гинеи.

На ее лице изобразилось потрясение.

– Дорогой, умный доктор, вы крайне неучтивы, говоря о деньгах с вашей пациенткой, знатной дамой, когда она еще в постели. Разве непонятно, что гонорар будет перечислен вам, как только мы получим ваш счет.