настал. Кесков почувствовал всем своим телом. Теперь ему требовалось сделать такие подачи, чтобы перенести игру на поле противника, обезоружить своими аргументами. Все так. Все так. Вот только где взять такие аргументы, которым Корозов поверил бы беспрекословно? А уж потом, куда кривая выведет. Кривая Кескова всегда выводила его к удачному финишу. Его и ныне не покидала надежда, что ему удастся обойти Глеба на повороте. Главное, не прозевать этот поворот. После паузы он проговорил:

— Ты меня подозреваешь в чем-то, а потому не доверяешь.

— Я хочу услышать ответы на вопросы! А затем уже решу, доверять тебе или подозревать, — парировал Глеб.

— Сними браслеты, если хочешь услышать меня, — сказал Кесков, — иначе разговора не будет! — Андрей блефовал, шел ва-банк, ему нужно было усыпить недоверие Корозова. Он рассчитал: если Глеб клюнет и примет его условия, тогда у него может появиться шанс на спасение. В этом случае он готов был сказать Глебу все, что тот хотел услышать, но сказать в собственной интерпретации, чтобы нельзя было проверить сразу, но что дало бы ему возможность сейчас разрядить обстановку и, возможно, выпутаться из паутины, в которую он так бездарно угодил. Иначе говоря, надо было обмануть Корозова, соврать так, чтобы это было неоспоримо при том, что он не знал, что именно известно Глебу. Не попасть в клещи, не оказаться в подвешенном состоянии. Но выиграть время и найти выход из положения.

Но Глеб не верил ему. Однако желание хоть что-нибудь узнать про Ольгу было настолько велико и неуемно, застилало глаза, что он готов был поверить даже телеграфному столбу, если бы тот намекал, что ему что-то о ней известно. За сведения о местонахождении жены он готов был отдать многое. Глянул на Исая. И, не произнося ни слова, сделал кивок головой, отдавая распоряжение снять наручники с рук Кескова. В глазах Исая мелькнуло сомнение. Следует ли делать это? Корозов недовольно насупился. Исай опустил стекло, отдал распоряжение охраннику снаружи. Тот, открыв дверь, снял наручники и снова прикрыл. Кесков с удовольствием размял пальцами запястья, думая, что первый раунд он уже выиграл. Глеб спросил:

— Ну? Я слушаю.

Лихорадочно соображая, как начать, Кесков тянул. От начала много зависело, потому что за всяким началом должно быть продолжение. Нужные слова никак не приходили в голову. Между тем, он видел, что именно таких слов ждал Корозов. И затягивать молчание теперь, когда с него сняли наручники, было подозрительно. Что и выразил своим следующим вопросом Глеб:

— Язык проглотил что ли?

Краем глаза Кесков заметил, как напрягся Исай. В голове Андрея метались мысли. Он хорошо смекал, что все надо выразить несколькими фразами. Но эти фразы должны стать толчком, чтобы вырваться из рук Глеба. Или сейчас, или никогда. Присутствие в машине Исая, по мнению Кескова, усложняло его положение. Тот явно не верил ему. Если Корозов был в нервно-взвинченном состоянии и готов, казалось, принять лапшу на уши, то Исай оценивал все без лишних эмоций.

Стреляя глазами сквозь стекла наружу, Кесков старался понять обстановку. На случай, если придется прорываться. Наличие большой охраны у машин его угнетало. Прорыв был сомнителен. Сомнут в два счета. Нет, здесь предпринимать что-либо подобное бессмысленно. Куда бежать? По дороге — глупо. А за каким забором тебя ждут? Да и кто даст перепрыгнуть через забор? Получается здесь в любой стороне — приговор себе. Но умирать он не собирался. Значит, выход один: вернуться в город.

А там, в гуще людской суеты, в геометриях строений, там он — кум королю. Но надо заставить Корозова возвратиться в суету городских улиц. Мозг у Кескова кипел. Наконец, он произнес первую фразу:

— Я не проглотил язык, Глеб. Поехали!

— Куда поехали? — не понял Корозов.

— Я покажу, — сказал Кесков, изобразив потерянную мину и сделал вздох, похожий на вздох обреченного человека, решившегося на самое страшное.

Нехорошее предчувствие шевельнулось в душе у Глеба, насторожило его. Но, с другой стороны, если Кесков собрался куда-то отвезти, значит, Ольга жива, и он был прав, что не поверил в ее труп в машине. К сожалению, он не мог заглянуть в мозг Андрею и увидеть игру, которую тот затевал. Однако Исай заподозрил подвох. Кесков почувствовал это. Взглянув на него, сделал мученическую улыбку, как бы пытаясь сказать, что у него нет выбора, поэтому ему надо поверить. Но не убедил Исая. Тот глянул на Глеба, намереваясь предостеречь от поспешного решения, но, заметив шальной блеск в его глазах, промолчал, смекнув, что Глеб сейчас не станет его слушать. А Кесков следом твердо произнес, обращаясь к начальнику охраны:

— Я мог бы назвать место. Но вы туда не попадете без меня. Ваше появление без меня может привести к плачевному исходу! — повернул лицо к Корозову, сказал как бы безразличным тоном. — Решай! — на лице была показана абсолютная уверенность в том, о чем он говорил, она должна была убедить всех в правдивости его слов. Он открыл карты и сделал предложение. Теперь дело за Глебом. Таким манером Кесков как бы снимал с себя ответственность и перекладывал ее на плечи Корозова.

В общем-то, Кесков избрал верную тактику. Глеб попался на удочку. Его желание найти Ольгу затмило все. Он начал совершать ошибки. Даже то, что Кесков отказался указать место, где была Ольга, не привело его в чувство здравомыслия. Лишь одно он выговорил:

— Смотри, если что не так, тебя разорвут на куски!

От этих слов у Кескова посветлело на душе. Он так опасался, что Глеб не примет его сценарий, все внутри сжималось от опаски, но тот принял. Второй раунд тоже был выигран. Стало быть, не так страшен черт, как его малюют.

— Разворачивай! — распорядился Корозов Исаю.

Просигналив другим машинам, чтобы следовали за ним, Исай нащупал за поясом травмат и стал медленно разворачивать автомобиль. Охранники бросились по машинам. На ходу на переднее сидение рядом с Исаем заскочил охранник Глеба. Кескова это совсем не устраивало, но делать было нечего, приходилось мириться и вновь обдумывать сложившуюся обстановку. Выехав на широкую улицу, Исай спросил:

— Куда?

— В другой конец города, — ответил Кесков.

Потоки автомашин подхватили авто Корозова и повлекли за собой. Глеб был нервно-сосредоточенным. А Кесков знал, что ему делать дальше.

Улицы сменялись одна другой. Проехали центр города с площадью и памятником Ленину. Миновали массивные здания прошлых лет, более свежие постройки из бетона и стекла, и дорога потекла по жилым кварталам. Была та пора, когда на улицах начинали загораться светильники на столбах, все больше охватывая город светом. Машины фарами разгоняли