– Революционером?

– Да.

– Пожалуйста, скажите, что она вам о нем рассказывала?

Лицо Магды мрачнеет.

– От него одни неприятности, я поняла это сразу, как только она упомянула о нем.

– Она назвала вам его имя?

– Нет, она никогда этого не делала.

Меня переполняет разочарование. Мы зашли так далеко в своих поисках только для того, чтобы вернуться туда, откуда начали.

– Сначала она, конечно, не хотела рассказывать мне о нем, но потом у нее не было особого выбора, – продолжает Магда. – Она была напугана, и ей нужна была помощь с ребенком.

Мне требуется мгновение, чтобы осознать смысл ее слов.

– Простите, что вы сказали?

Она моргает.

– Я подумала, что ты именно поэтому интересуешься им. Из-за ребенка.

– Какого ребенка?

Элиза

Странное чувство. Все вокруг изменилось в мгновение ока. До наступления нового, 1959 года я жила в своем привычном мире, но прошло всего несколько минут после полуночи, и мир, каким мы его знали, исчез.

Когда наступило утро, новости, услышанные ночью, подтвердились. Батиста бежал и оставил нас на милость тех, кто сейчас приближается к Гаване. С ними ли Пабло? Что станет с моим братом? Надежда на их возвращение – единственная соломинка, за которую я сейчас цепляюсь.

В течение дня до нас долетают новые сплетни. Некоторые соседи уехали, к нам домой приходят родители Анны. Мы все собираемся у телевизора, пытаясь понять, что же будет дальше. Говорят, что бойцы возвращаются с гор, они одеты в оливково-зеленую форму, в руках у них оружие, а на лицах длинные жидкие бородки. Похоже, победа застала их врасплох почти так же, как и всех нас. Казалось, что Батиста будет сидеть вечно на своем троне, принося народу одни страдания. Но Фидель, подступающий к городу, несет с собой полную неизвестность.

Я сижу дома с родителями и сестрами и веду светскую беседу.

Нет, я не знала, что Мендосы сбежали с Батистой. Как жаль, что мы не успели попрощаться.

Рабочие бастуют, город празднует, но наша улица в Мирамаре пугающе тиха, если не считать разговоры соседей. Информация передается из уст в уста с такой уверенностью, будто они могут заглянуть в будущее.

К вечеру я уже не могу этого выносить. Мой желудок скручивается в узел, головокружение накатывает волнами, и я понимаю, что мне необходимо выйти на свежий воздух. Атмосфера, царящая в доме, напоминает больничную палату. Я бегу в свою комнату, переодеваюсь в брюки и хлопчатобумажную блузку, надеваю на ноги самые удобные сандалии.

Раздается стук в дверь моей спальни, и Магда входит как раз в тот момент, когда я заканчиваю одеваться, ее глаза расширяются, когда она видит меня.

– Ни в коем случае.

Я не пытаюсь скрыть свои намерения, да это и не имеет никакого смысла – Магда слишком хорошо меня знает.

– Я хочу посмотреть, что происходит на улицах.

Если быть честной, я хочу найти Пабло.

Губы Магды сжимаются в жесткую неодобрительную линию.

– Я могу сказать тебе, что там происходит. То же самое, что и при Мачадо. Ты же не хочешь оказаться в таком беспорядке?

– Я выйду всего на одну минутку. Пожалуйста, не говори ничего моим родителям.

– Что все это значит?

Я хочу пойти в дом, где Пабло останавливался в последний раз, когда он был в городе. Я хочу узнать, вернулся ли он в Гавану. Мне нужно его увидеть.

– У меня есть друг. Он сражался в Санта-Кларе.

– Элиза…

Стоило Магде произнести мое имя, как я почувствовала потребность признаться ей во всех своих грехах.

– Он больше, чем просто друг, – шепчу я.

– Что же ты натворила?

Я слышу нотки беспокойства в ее голосе, и именно они заставляют меня рассказать ей правду. Родители меня бы осудили, а Магда обо мне беспокоится. Узел в моем животе затягивается.

– Я влюбилась.

Она закрывает глаза и шевелит губами, словно читая молитву.

– Он хороший человек, – возражаю я.

– Ты играешь в опасные игры. Твоя семья…

– Я все понимаю. Я только хочу убедиться, что он вернулся и с ним все в порядке.

Я не рассказываю ей всего остального; есть вещи, которыми я не готова поделиться.

Она качает головой, осеняя себя крестным знамением.

– Да сохранят нас святые.

Я иду по Пасео дель Прадо, Магда идет рядом, держа меня за руку. На ее лице выражение тревоги. Я всеми силами пыталась уговорить ее остаться дома, но ее невозможно было переубедить. Из домашних никто не заметил нашего исчезновения – все были поглощены рассказами о бегстве Батисты.

Магда смотрит по сторонам, ускоряя шаг. Улицы переполнены, люди разговаривают и смеются, повсюду следы забастовки. Они явно собираются встретить Фиделя как героя. Я подслушиваю обрывки разговоров – говорят, что кто-то запустил свиней в одно из казино, принадлежащих мафии.

Мое сердце колотится, когда мы поворачиваем с одной улицы на другую, пока не добираемся до дома, где останавливался Пабло. Двое детей сидят на ступеньках крыльца и играют в мяч, рядом с ними лежит собака. Я поднимаюсь по лестнице на второй этаж, а Магда неотступно следует за мной.

У меня снова начинает кружиться голова, и я жалею, что сегодня отказалась от обеда, но я не могла есть – еда казалась мне на вкус похожей на опилки. Когда я, наконец, добираюсь до квартиры Пабло и стучу в дверь, руки мои дрожат.

Магда всем своим видом демонстрирует недовольство состоянием дома.

Никто не отвечает.

Я стучу снова, на этот раз громче. Наконец я в отчаянии со всей силой колочу по двери. Открывается дверь квартиры напротив, из нее выглядывает женщина и рассматривает нас с Магдой.

– Что вам надо? – спрашивает она.

– Я ищу человека, который живет здесь.

Ее глаза сужаются, во взгляде читается подозрение.

– Уже несколько недель здесь никого нет.

Я не могу скрыть своего разочарования.

– Если он вернется, скажите ему, что его искала женщина.

Она пожимает плечами, прежде чем закрыть за собой дверь, и в коридоре раздается детский плач.

Я приваливаюсь к стене.

– Ну что, ты закончила? – спрашивает Магда. – Это не тот район, в котором хочется оказаться, когда стемнеет.

Я киваю, мои глаза наполняются слезами отчаяния.

Мы выходим из дома и направляемся к нашей машине. Пока нас не было, людей на улице стало еще больше. Их голоса все громче, а всеобщее безумие усиливается.