Ей с трудом верилось, насколько легко эта чушь слетела с её языка. Как только Ванесса вновь обзаведётся приличным голосом, ничто не сможет её остановить.

– Что вы... То есть, вселенная... хочет?

– Не так уж много, по правде говоря...

– Мою бессмертную душу?

– Нет, нет, дитя! – Урсуле даже не пришлось особо стараться, чтобы выглядеть удивлённой. Морская ведьма не переставала поражаться однобокости представлений людей о религии. – Ничего настолько ценного. Всего лишь твой голос.

– Мой голос? – Джулия прикоснулась к горлу. Такой очевидный жест, до чего предсказуемо! В который раз Урсуле пришлось сделать над собой усилие, чтобы не закатить глаза.

– Да. Но ты получишь его назад, как только исполнишь желаемое, через три дня.

– За три дня я должна успеть обольстить и женить на себе одного из лордов?

«Ну и ну, девчонка схватывает прямо на лету».

– Да. И мы теряем время... Эээ... гм... часы скоро пробьют четверть часа, а нам нужно приступить к делу до того, как... стрелка достигнет середины...

Джулия посмотрела на Ванессу, стоящую в воде, – принцессу в намокших юбках посреди заброшенной лагуны, наполненной мошкарой и запахом гниения.

– Мне всё это не нравится, моя принцесса.

– Не глупи, дорогая моя девочка, – мягко увещевала её Ванесса. – Тебе это не принесёт никаких проблем. Всего каких-то три дня. Завтра вечером ты отправишься на пир, где будешь сидеть возле меня, как моя особая гостья. Тогда им придётся обратить на тебя внимание. Лорды будут лезть из кожи вон, чтобы добиться твоего расположения.

– Но зачем вселенной мой голос? – не унималась Джулия. – Что такого я получу взамен, что вы не можете дать мне бесплатно, не прибегая к магии? Приглашения, наряды и новые знакомства?

– О, покончим с этим, – не выдержав, сдалась Урсула. – Вселенной не нужен твой голос. Он нужен мне. Я хочу получить прелестный юный голос, который будет сочетаться с моим прелестным юным телом. И если ты не собираешься платить, ты будешь никем, абсолютным ничтожеством до конца своих дней. Всего лишь глупой, никчёмной подражательницей, так никогда и не ставшей частью узкого круга знати. Так что делай свой выбор, девочка. Ты собираешься так и остаться Джулией, кокеткой, охотящейся за богатыми женихами, отец которой строит корабли своими мозолистыми руками, или же ты собираешься стать принцессой Джулией?

– Я не собираюсь отдавать свой голос, – ответила девушка, отступая назад.

– Иди сюда! – приказала Урсула, переходя болотце вброд, с каждым шагом приближаясь к девушке.

Развернувшись, Джулия пустилась бежать.

Морская ведьма бросилась вслед за ней.

Оступившись, она плюхнулась в зловонную мутную воду. Слизь стекала с прекрасных – хотя и краденых – волос женщины. Её щупальца плескались и резвились в грязи, радуясь полученному глотку свободы.

Джулия не удосужилась ради приличия хотя бы уронить фонарь и устроить на болоте огромный пожар, чтобы придать всему этому готический антураж. Она просто продолжала бежать, пламя фонаря прыгало и становилось всё-меньше, словно сияние затухающей лампочки рыбы-удильщика.

Подводного царя продолжали упорно прятать.

Поэтому принц продолжал упорно его искать.

Иногда Эрик задумывался: а что, если он всё ещё находится под действием заклинания или страдает от слабоумия? Что, если Принц не от мира сего слоняется по замку посреди ночи, напрасно тратя время на своих воображаемых друзей и прочие вещи, которые являются плодом его фантазии?

Что ж, если это правда, такой вид помешательства он находил приятным.

– Принц Эрик, боюсь, пора начинать траурную церемонию, пришли семьи погибших солдат.

Юноша был занят тем, что набрасывал в свою тетрадь мелодию для безделушек и прочего хлама, украшавшего гостиную, и Гримсби застукал его за этим занятием. С особенным прилежанием принц подбирал ноты для орхидей и композиции из тропических растений, стоявших в стеклянных кувшинах, – они казались ему превосходным укрытием, поскольку в их зелени было легко замаскировать превращённого в полипа царя.

– Ах да. Разумеется. Уже иду. Но сперва мне нужно переодеться, – пробормотал он, после чего, запинаясь, пустился в объяснения: – Я просто искал... я просто... переложил куда-то... мою... нотную тетрадь. Опять. – Ему было тяжело врать своему старому другу.

– По всей видимости, не ту самую, что вы держите в руках, – сухо заметил пожилой дворецкий.

– Что? Эта? О, нет. Это... гм... другая нотная тетрадь... которая мне нужна. Я переделываю фрагмент для второй постановки «Сиренетты». Исправляю кое-какие вещи... никак не вспомню нужную страницу, знаешь ли. Я ведь принц Эрик не от мира сего, и всё в таком духе. Возможно, у меня форма раннего слабоумия.

Гримсби вздохнул:

– Эрик, ты доверяешь мне свою одежду, свои мысли, свои идеи, своего Макса... Возможно, ты бы хотел доверить мне что-то ещё?

Принц пристально посмотрел на своего старого друга, взвешивая его слова. Что ему известно на самом деле?

Нет, он не может пойти на такой риск. Ванесса сформулировала свою угрозу предельно прозрачно.

– Гримс, здесь ты мне ничем не поможешь. Я тебе этого не позволю, – наконец произнёс он, кладя руку на плечо дворецкого. – Лучшее, что ты можешь прямо сейчас сделать, – быть здесь со мной. Весь этот беспорядок во многом моя вина, и мне бы не хотелось, чтобы кто- либо попал под перекрёстный огонь, пока я его убираю.

Его аж передёрнуло: ужасная метафора. Постыдная для поэта. Мешанина образов и отсутствие смысла.

– Понимаю, Эрик. Но порой... люди помогают тебе не ради тебя. И даже не ради самой помощи как таковой. Порой дело в самих людях, которые хотят тебе помочь.

– Гримсби, я... – начал было Эрик, но сник. Ему было ненавистно причинять своими словами боль старому другу. Ему было ненавистно то, что он не мог рассказать всю правду преданному дворецкому. И потому он сказал следующее: – Просто не оставайся один, когда находишься во дворце. И не задерживайся вблизи балконов. И не ешь ничего, кроме того, что я отправляю в твой кабинет лично.

– Благодарю, в настоящий момент я придерживаюсь диеты из печенья, которое поставляют напрямую с моей родины. В запечатанных банках. Оно слегка суховато, но очень питательно. Вот, – дворецкий с многозначительным видом протянул ему сложенный лист бумаги, – почтовая квитанция на отправку частной посылки в Ибрию. Она обошлась в круглую сумму. Если не ошибаюсь, вы ранее высказали пожелание принимать решение касательно всех необычных расходов выше определённой суммы?

С этими словами он повернулся на каблуках и удалился из комнаты, стуча набойками.

Эрик вздохнул. Общаться с Гримсби в таком тоне было для него мукой. «Но я бы почувствовал себя куда хуже, случись с ним что-нибудь», – подумал юноша.