Германию и СССР. Даже если будущие историки раскроют какие-то новые документы о соответствующих планах Сталина, его реальные действия нельзя будет сравнить с фактически совершенными Гитлером агрессивными действиями.

Ряд авторов не учитывает принципиальных особенностей второй мировой войны, как и фашистской формы империализма, недооценивает разницу между главными и второстепенными виновниками войны, а также весьма распространенные версии причин войны, которые в значительной степени обусловлены национализмом. Мы имеем в виду утверждения о том, что в возникновении второй мировой войны или нападении на СССР не повинен ни один человек в Германии, в другом варианте — в СССР, в третьем — в США, Англии и Франции. Эти утверждения лишь по форме различны — во всех случаях виновников войны отыскивают в чужих странах. По сути же своей они едины, являясь проявлениями одного и того же одностороннего подхода. Проявления эти в литературе ФРГ, а также других стран Запада в той или иной мере уже подвергались критике советской историографией. Отечественный же вариант этого стереотипа привлек внимание советских историографов лишь в последние годы.

Вину Гитлера и лиц, стоявших за его спиной, можно считать доказанной, как и соответственность за войну «умиротворителей». Труднее обстоят дела с установлением вины Сталина и его группы. Состояние источников не позволяет теперь утверждать, что при первом же удобном случае он напал бы на Германию; не позволяет, однако, и отбрасывать такое предположение. Одно ясно, что его позиция не была безупречной. Вся его зарубежная деятельность — это, по меньшей мере, утраченная возможность если не предотвратить новую мировую войну, то хотя бы удержать СССР вне ее. Не понимая природы тогдашнего капиталистического мира, недооценивая антимилитаристские тенденции, Сталин проводил сектантскую тактику в мировых освободительных движениях, делал антигуманную ставку на войну между различными блоками государств и преимущества «третьего радующегося». Вступив в сотрудничество с фашистскими государствами, он сам пошел на имперские акции в 1939–1941 гг. Агрессия против СССР имела глубокие империалистические корни, но непосредственно она была спровоцирована неумной политикой Сталина, Молотова и других его политических и военных советников.

Из всех ложных трактовок происхождения войны наиболее одиозная — это легенда о «превентивной» войне. В день нападения на СССР 22 июня 1941 г. Берлин опубликовал различные материалы, призванные оправдать агрессию, в их числе и обращение к народу «фюрера». Так возник немецко-фашистский вариант давно известной легенды об «упреждающем» нападении. Захватчики, как правило, стремятся скрыть свои намерения, обосновывая те или иные поводы. Часто это было обвинение государства-жертвы в том, что оно само собиралось напасть. А вооруженные силы агрессора предпринимают действия, будто бы лишь в военном смысле наступательные, а в политическом — вполне справедливые.

Легенда о «превентивной войне» была подхвачена фашистской пропагандой в военные годы, Кейтелем и другими военными преступниками, немецкой защитой на судебных процессах в Нюрнберге. Уже в первое послевоенное время легенда была воспринята крайне консервативной историографией и неофашистской публицистикой. Некоторые слова и дела Сталина и его группы делают эту версию правдоподобной. В целом, однако, такая оценка роли СССР — это результат идеологизирования. В том и другом необходимо искать источники живучести легенды, хотя сама по себе аргументация фашистов в ее пользу была достаточно примитивной: «агрессивный коммунизм», «славянские орды» угрожают Германии, и она вынуждена обороняться наступая.

Ни в ФРГ, ни тем более в других странах Запада легенда не смогла завоевать большинства читателей. Неприятие легенды в последующие годы усиливалось. Было показано, что нападение на Советский Союз было ни чем не прикрытой агрессией, летом 1941 г. СССР не собирался нападать на Германию. Различные публикации вскрыли подлинные цели фашистов на Востоке Европы. В 80-е гг. Э. Нольте и его коллеги (ФРГ) вновь пытались оживить легенду в связи с известной дискуссией, в ходе которой они оправдывали преступления фашистов, ссылаясь на «преступления большевиков». В последнее время возник и наиболее изощренный вариант версии — суждение о двух «упреждающих войнах» одновременно со стороны и Германии, и СССР. К чести историографии ФРГ и других стран Запада нужно сказать, что все это вызвало резко отрицательную реакцию. Большинство историков и других обществоведов отвергали попытку оправдать фашизм с помощью ссылок на сталинизм[190]. Тем не менее ныне в той или иной форме некоторые историки из РАН легенду приняли. Так, по мнению О. Вишлева, война со стороны Германии против СССР была превентивной «только в том смысле, в каком обосновывал Гитлер ее необходимость перед высшими чинами вермахта в 1940–1941 гг. — как войны против потенциального противника и возможного союзника Великобритании. Ни в каком ином смысле превентивной для Германии она не была»[191]. Но «ни в каком ином смысле» не применяло эту легенду и ведомство Геббельса…

Исследования видного военного историка из ФРГ М. Мес-сершмидта показали, что дислокация РККА на западной границе не была наступательной. Осуществляя агрессию, Гитлер и его генералы отнюдь не исходили из необходимости «упредить» советское выступление. Больше того, они рассчитывали на быстрый успех. Целями нападения были создание мощного геополитического блока, обеспечение сырья для длительной войны за мировое господство, решение проблемы «жизненного пространства», уничтожение большевизма. Главной целью фашизма было создание в Восточной Европе «Германской Индии»[192].

В советской литературе о зарубежной историографии войны, начиная с 50-х гг., легенда об «упреждающем» ударе постоянно привлекала неоправданно высокое внимание. Жилин и другие официальные историки и публицисты учитывали, что эта историографическая конструкция наиболее убога, что она более всего отвечает тому упрощенному представлению о зарубежной историографии, которое доминирует среди советских историков. «Разоблачить» ее не составляет никакого труда. Поверхностная критика легенды в отличие от наиболее сложных зарубежных концепций генезиса войны позволяла не касаться запретной для советской историографии темы — внешне-политического курса Сталина. Один из авторов этих строк, на протяжении 60—80-х гг. тщетно убеждал Жилина, что легенда не является ни самой опасной в идейно-политическом отношении, ни самой влиятельной в ФРГ, тем более в других странах; что большинство читателей за рубежом приняли сравнительно объективные точки зрения. В критике легенды необходимо, на наш взгляд, уделять внимание не только конкретной военной ситуации 22 июня 1941 г. на советско-германской границе. Главное заключается в рассмотрении глубинных явлений — той политики, которую проводили правящие классы Германии на протяжении десятилетий.

Известному французскому ученому А. Мишелю кризисная обстановка в Европе накануне второй мировой войны представлялась в виде своеобразного треугольника (Берлин, Лондон — Париж и Москва), каждая из вершин которого пыталась найти выход из кризиса за счет двух других. В какой-то мере это действительно так, хотя едва ли нужно отождествлять агрессоров и государства, которые хотя в той или иной мере и