– Черт возьми, Старина, - фыркнула я, прижимая его голову к своим бедрам. Он чувствовал себя тяжелее, чем обычно. Вялый, но жесткий. Пэм стояла позади меня, не шевелясь, и мне захотелось обернуться и бросить в нее чем-нибудь острым.

- Ты сказали, что он был таким с самого утра.

– Да.

– Почему ты не сказала мне, Пэм? Почему ты не позвонила? – я вскочила на ноги, мое горе внезапно прервал внезапный гнев. Гнев было легче переварить. Легче вылить. Потеря была убивающей, захватывающей дух, сковывающей. Пэм провела рукой по обесцвеченным волосам, ее акриловые розовые ногти издавали невыносимый звук.

– Меня все утро тошнит. Ты же знаешь, мне тоже нравилась эта собака. Но он был стар, Джесси. Кроме того, у него был рак. Мы ничего не могли поделать.

– Подожди, – я подняла ладонь. – Какой рак? О чем ты говоришь?

Насколько мне было известно, анализ крови так и не пришел, и в прошлый раз, когда я спрашивала об этом, Пэм сказала, что доктор Виз никогда не звонил. Я собиралась заскочить к нему в клинику сегодня после обеда, но ...

Пэм сморщила нос, как будто я вела себя неразумно. Даже утомительно. Мне хотелось столкнуть ее в бассейн и смотреть, как она беспомощно бьется. Более того, я знала, что смогу. Что во мне это есть. Я больше не была вялой и грустной. Я сгорала от ярости, от того пламени, которое быстро вспыхивало, поглощая все вокруг в считанные секунды.

Она всплеснула руками.

– Послушай, мне очень жаль, но ты в полном беспорядке. Мы не хотели тебе говорить, потому что знали, что ты устроишь сцену. Знаешь, что? Вот ты и устраиваешь сцену. Мне это в жизни не нужно. Мой тренер по йоге говорит, что ты портишь мой Дзен.

– Мы? Даррен тоже знал? – Я двинулась к ней. Она сделала шаг назад. Я поняла, что не должна бросать ее в бассейн. Она собиралась упасть в него сама.

– Отлично. Это была я. Подай на меня в суд, Джесси! Ты странная, непредсказуемая девушка. Я не хочу иметь с тобой дела, если это в моих силах.

– Я та девушка, которую ты заставил сделать аборт после того, как заставила меня притвориться, что меня не изнасиловали. А чего ты ждешь, коктейлей в "Айви"? – рявкнула я, – Я вмешиваюсь в твой Дзен? Ты испортил мне жизнь!

БЭЙН

Я люблю тебя, но ты выбрала, блядь, самое неподходящее время для звонка.

Как и все мысли, они были приземленными, спонтанными и беспричинными. Это промелькнуло у меня в голове, когда я ждал у офиса Даррена Моргансена, чтобы поблагодарить его за шесть миллионов долларов, но я действительно предпочел бы похоронить свой член в его падчерице. "В", блядь-определенно. Проблема была в том, что человек, звонивший мне, был назван падчерицей.

И я только что сказал, что люблю ее.

Или, по крайней мере, так подумал.

Да. Я так и подумал.

Нет, подожди, я был уверен в этом.

Черт, я любил Джесси Картер.

Был влюблен в Джесси Картер.

Но, конечно, ты такой и есть, маленький засранец. У вас есть привычка импульсивно брать более шести миллионов долларов у нефтяного магната и разрывать с ним контракт?

Этим утром, в моей грязной кухоньке, я понял, что я не просто гребаная Снежинка. Я также до смерти трахался в СерфСити, потому что у меня никогда не было денег для инвестиций, и более того, я трахал себя, потому что, черт возьми, я был должен кому-то миллион долларов. Но разве это не было величайшей иронией судьбы? Я зарабатывал так много денег, трахая людей на жизнь, но, в конце концов, это был один трах, который обошелся бы мне в миллион баксов.

Даррен открыл дверь своего кабинета и жестом пригласил меня войти, поэтому я позволил звонку замолчать, вместо того чтобы отправить его на голосовую почту. Впервые за долгое время я не чувствовал себя самоуверенным петухом. Я действительно нервничал. Не о том, чтобы нарушить часть сделки. Пошел он к черту. Но о том, что я должен кому-то так много денег. Обычно я был на стороне должников, а не наоборот. Я мог бы найти деньги, но не сразу. Мне понадобилось двенадцать месяцев минимум. Никто не говорил, что он собирается отдать их мне.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил Даррен, провожая меня в свой обескураживающий кабинет.

Мне впервые пришла в голову мысль, что Даррен спроектировал все вокруг себя включая самого себя так, чтобы выглядеть безобидным. В моей голове вспыхнула красная тревога. Динь, динь, динь. Он никогда не носил дорогих костюмов.

Всегда стоял, пригнувшись, опустив подбородок.

Его губы. Его кабинеты. Его отношения. Он был почти удобно слаб.

– Пожалуйста, не притворяйся, что тебе не насрать. – Я бросил свой бумажник и сотовый телефон на его стол, садясь. – Жизнь слишком коротка для этого.

– Достаточно справедливо. – Он внимательно наблюдал за мной, направляясь к своему месту.

На этот раз он не предложил мне выпить, или сигару, или свое левое легкое. Он бросил на меня сердитый взгляд, который сказал мне, что он уже знал, что я пришел с плохими новостями.

А потом он действительно опередил меня в этом.

– Ты спал с ней.

Кодекс джентльмена диктовал, что я не должен ни отрицать, ни подтверждать это заявление, но в контракте, который я подписал, указывалось, что мне лучше высказаться, если только меня не возбуждает судебный процесс.

Я остановился на чем-то промежуточном. Я не был готов бросить Джесси под автобус, если бы она ему не сказала. И мне очень хотелось верить, что Джесси не делилась своими сексуальными подвигами со своим отчимом, потому что: Супер. Черт.

– Сделал я это или нет, не имеет значения. Обстоятельства меняются. Я хочу уйти. – Я хладнокровно закурил косяк, бросив все еще горящую спичку на стол между нами. Я сделал это главным образом назло ему и чтобы напомнить ему, что он не был моим боссом. Хотя я не был до конца уверен, что это правда. Спичка зашипела и погасла, и мне захотелось, чтобы Даррен последовал ее примеру.

– Я полагаю, у тебя осталось еще несколько месяцев. – Даррен хрустнул шеей, взглянув на время на моем телефоне. Он выглядел странно непринужденно, и мне стало интересно, какой ксанакс он принимает в эти дни.

– У нее есть работа. У нее есть друзья. У нее есть я. Ничего из этого не изменится в ближайшие шесть месяцев или лет, если она решит остаться в Тодос-Сантосе. Мысль о том, что она, возможно, не заставила меня захотеть сломать кому-нибудь нос. – Таким образом, весь вопрос о сроках не имеет значения. Я не прошу оставшуюся часть денег. Я позволяю тебе уйти после того, как заплатил мне три миллиона долларов более чем за шесть месяцев. – На всю жизнь. Но, конечно, я не произносил это дерьмо вслух, потому что, во-первых, это было жалко, а во-вторых, я знал, что Джесси рано или поздно поумнеет и выберет парня, который ее заслуживает. Жизнь ни для кого не останавливается. Даже не для такого низкого мудака, как я.