– Ну, кто-то выглядит совершенно трахнутой, – Гейл хихикнула, закрыв задницей холодильник со льдом и перекинув через плечо кухонное полотенце. Роман сказал, что ему нужно идти в мэрию на деловую встречу – что-то о SurfCity - и я на самом деле не возражала провести некоторое время вдали от него. Я наслаждалась нашим утром вместе, но мне также нравилось быть самой собой. Смотреть на мир независимо, даже если из-за модного прилавка кафе “Дьем”. Мне нравилась эта работа, и это делало меня счастливой, потому что она делала меня противоположностью Пэм. Она хмуро посмотрела на работу в общем, думал, что жизнь предназначена для шоппинга и общения.

Покраснев, я усмехнулась, нарезая клубнику на доске передо мной на мелкие кусочки.

– Заткнись.

– Все в порядке. Нет ни одной девушки в этой комнате, хотела бы трахнуть Бэйна Проценко. Полагаю, у тебя есть бесплатный абонемент? Он предлагает недельный допуск? – Гейл ткнула меня локтем в ребра, оглядывая с головы до ног. Я бросила на неё быстрый взгляд, затем продолжила мыть руки, прежде чем нарезать фрукты для смузи.

– Серьезно, Гейл, тебе нужна профессиональная помощь. И член. Возможно, особенно этот. Я посмотрю, свободен ли Бек.

– Нет, спасибо. Я бы лучше потерлась об айсберг. И я приму это как "нет".

Было так хорошо разговаривать с кем-то подобным. Как друг. Моя улыбка стала шире.

– Динь-динь, что это? Да, сегодня мой обеденный перерыв. Увидимся через полчаса, – я схватила свой телефон и коктейль, который приготовила для себя, и скрылась. Я помахал телефоном в руке, – Я буду снаружи, если понадоблюсь.

– Эй, ты только что пришла! Его придурковатость действует на тебя, и держу пари, что это не единственное, – она засмеялась, стирая кофейные зерна с поверхности стола.

– Ты забавная, – я толкнул плечом стеклянную дверь. - Продолжай в том же духе. – Скорее всего, нет. Не хочу связываться с дорогим бойфрендом и оказаться в реанимации.

– Хм? – я моргнула. Гейл оперлась локтями о стойку, шепотом крича, чтобы все слышали. – Ходят слухи, что Бэйн чуть не надрал Хейлу задницу за то, что он приударил за тобой. Я думаю, у тебя есть поклонник, Джесси.

Я выскользнула из кафе "Дьем", гадая, чего еще не знаю о Романе и его поведении. Если он тронул Хейла за флирт со мной, я не была уверена, как он отреагирует, когда Эмери, Генри и Нолан наконец-то притащат свои задницы обратно в Тодос Сантос. Я тоже не хотела ничего знать. Я ценила его заботу, но хотела сама позаботиться о себе. На самом деле, это казалось обязательным после всего, что произошло.

Выйдя на улицу, я позвонила Кейси, дочери миссис Белфорт. Она жила в Нью-Йорка с семьей и детьми, я однажды видела ее у миссис Б., чего не могла сказать о ее бостонском брате. Кейси ответила после третьего гудка и казалась не очень счастливой, когда я сказала ей, кто я. Когда я объяснила, что миссис Белфорт не очень хорошо себя чувствует, я услышала, как на заднем плане захлопнулся стальной шкаф и раздалось животное рычание.

– Итак. Моя чересчур драматизирующая мать, наконец, прибегла к тому, чтобы ее сосед-подросток позвонил мне? Иисус Христос. Получи жизнь, – и повесила трубку.

Я долго сидела, глядя на океан, пытаясь понять, что только что произошло. Потом избавилась от злости и набрала номер Райана, сына миссис Белфорт. Он сразу перешел на голосовую почту. Я снова позвонила. Так же. Может быть, его телефон был выключен. Или, может быть, он был на совещании. Или, может быть, он не хотел иметь дело со мной, как и его сестра. Гнев кипел в моей крови, когда я быстро написала ему эсэмэску.

Это соседка Джульетты Бельфор. Я звоню, потому что твоей маме нездоровится. Ей нужно, чтобы вы с сестрой вернулись домой.

Через минуту он написал ответ.

Не звони мне больше.

Раздражение сделало мое дыхание затрудненным и тяжелым. Я подумал о том, как бы я отреагировал, если бы мой собственный отец все еще был жив и нуждался в помощи. Я бы бросила все, чтобы быть с ним. Конечно, у меня не было такой привилегии, и это меня тоже раздражало.

Джесси: Твоя мать все еще жива, но ты считаешь ее королевой драмы, хотя знаешь, что она то приходит в себя, то выходит из себя.

Райан: Это не детская игра, милая. Мы оба профессионалы.

Через минуту пришло второе сообщение.

Да, я подумал. Профессиональные растратчики кислорода.

Я вернулась в кафе, закончила смену и поехал домой. По дороге туда у меня возникло тревожное ощущение надвигающейся катастрофы. Я поняла, что это назревает, потому что мне хотелось заболеть. Я попыталась позвонить Роману, но он не взял трубку, и мне пришлось еще раз напомнить себе, что все в порядке. Я припарковалась и распахнула входную дверь, чувствуя, как во рту пересохло еще до того, как я услышала визг, доносящийся из кухни.

–Джесси? Джесси, это ты?”

Пэм тяжело дышала, ее голос был паническим и неровным. Я бросила рюкзак у двери и засунула сотовый телефон в задний карман, направляясь на кухню. Может, она сломала ноготь или что-то в этом роде?

– Нет. Это папа римский.

– Ты должна подойти сюда, милый! – позвала она.

Милая? Это было что-то новенькое. И тревожное. Узел в моем животе затянулся, и необходимость развернуться и бежать охватила мои ноги, но я боролась с этим. Я завернула за угол в кухню и обнаружила Пэм, стоящую над кухонной раковиной и принюхивающуюся. Я выгнула бровь.

– Ты заболел? Тебе нужен Тайленол? – с тех пор как Пэм вывернула мне руки и заставила сделать аборт, я изо всех сил старалась не обращать внимания на ее существование. Это было противно моей природе-предлагать ей помощь, но это была сильнее меня. Какая-то часть меня, пусть маленькая и тихая, все еще хотела, чтобы мы были рядом.

– Я уже взяла две и запила их водой. Тебе нужно кое-что увидеть, – она схватила меня за руку, и я чуть не вздрогнула. Еще один плохой знак. Пэм никогда не прикасалась ко мне, если могла. Она открыла стеклянную дверь, ведущую во внутренний дворик, и почти вытащила меня на задний двор с дубом, пышной травой и бассейном олимпийского размера.

- Я нашела его в таком состоянии сегодня утром, вскоре после того, как ты ушла, – она обогнула красный шезлонг в марокканском стиле и указала на траву. Тень лежал с открытыми глазами, неестественно уставившись на солнце. Он был неподвижен, очень неподвижен.

Я прикрыла рот ладонью, чтобы меня не вырвало. Все это выглядело неправильно. Он смотрел на обжигающее солнце вместо того, чтобы щуриться. По его неподвижным ребрам скользнула муха, и мне пришло в голову, что он попытался бы укусить ее, если бы был жив.

Но это было не так.

Моей собаки не было в живых.

Моя собака была очень, очень мертва.

Я присела на корточки и обняла его, чувствуя, как слезы бьют фонтаном. Это заняло у меня некоторое время. Годы, если быть точным, но это наконец случилось. После всего, что мне пришлось пережить, я плакала.