Я схожу с ума, пытаясь понять, что произошло. Но я сделаю это. Я разгадаю эту загадку.

Затем Роман прислал мне сообщение (или, может быть, это был секст?) с просьбой сделать фотографию с оранжевым костюмом без одежки, и я подчинилась.

В какой-то момент он перестал писать и просто позвонил мне.

– Мне нужно было услышать твой голос.

– Почему?

– Потому что у меня было такое чувство, что ты трогаешь себя, и я бы заплатил хорошие деньги, чтобы послушать это дерьмо.

– Как романтично, – сказала я с улыбкой. – Знаешь, секс-это не деньги.

– Мой маленький кузнечик. Все дело в деньгах. Ты собираешься трогать себя?

– Ты собираешься потрогать себя? – усмехнулся я.

С минуту он молчал.

– Я парень, и я разговариваю со своей девушкой посреди ночи. Я играл со своим членом, как будто это Nintendo (приставка) в течение последних десяти минут.

Я хихикнула, позволив разговору принять очень резкий, неожиданный оборот. Большую часть времени я не была уверена в том, что делает Роман. Мне просто нравилось таскаться за ним по пятам. Какое-то время мы просто задыхались, издевались и описывали, что собираемся сделать друг с другом. Все мое тело было сжато, прежде чем оно расслабилось с цунами оргазма.

После этого Роман сказал мне:

– Спокойной ночи, Снежинка.

– Подожди, – я поперхнулась этим словом, чувствуя себя нуждающейся, слишком нуждающейся, но, с другой стороны, он назвал меня своей девушкой, и мое сердце готово было разорваться каждый раз, когда я воспроизводила его голос, произносящий это слово. - Я не могу заснуть. Вот почему я бегаю по ночам. Мне всегда снятся кошмары.

Еще одна многозначительная пауза.

– Попробуй. Обещаю, что не положу трубку, пока не услышу твой мерзкий храп.

Я заснула, прижав телефон к уху.

Когда я проснулася, верхняя часть сенсорного экрана все еще была зеленой, и звонок все еще шел.

- Доброе утро, нюхатель штанов.

Нептун.

Темный. Холодный. Синий. В шесть утра океан казался мрачным. Я дрожала в своем гидрокостюме, бегая на месте, не чувствуя пальцев ног. Песок был холодным и влажным, растягиваясь под ногами, как холст, и мне казалось, что своим присутствием я разрушаю искусство Романа. Мы почти закончили наш сеанс. Бек, Эди и Хейл - которого Бэйн вновь представил мне как моего настоящего мудака, источник всего дерьма в моей жизни - продолжали заниматься серфингом, в то время как Роман оставался со мной на берегу, уча меня грести, прижавшись животом к песку. Я чувствовал себя полной идиоткой. Как будто я его тормозила. Потом мы двинулись к воде, и он остался рядом со мной. Хейл и Бек смеялись и кашляли, когда мы подходили к ним, а Эди улыбалась нам, качая головой. Я чувствовала себя плохо, ненавидя ее без всякой причины. На самом деле она была довольно классной. Не как Гейл, но все равно хороший человек. Не говоря уже о том, что выпуклость ее живота была безошибочно узнаваема. Она проводила время, сидя на доске для серфинга, позволяя первым лучам утреннего солнца заплести ее желтые волосы свежими бликами.

Она не охотилась за Романом.

Она стремилась к океану, природе и всему, что она могла дать.

Когда мы закончили, Роман пригласил меня принять душ. Это был первый раз, когда я ступил в его плавучий дом. Маленький, аккуратный, простой. Я знала, что Роман, вероятно, зарабатывал достаточно, чтобы жить в одном из кондоминиумов карамельного цвета на набережной, и мне нравилось, что он этого не делал. Мне многое в нем нравилось.

Что такое антоним ненависти?

Любовь. Это любовь, и, может быть, мне следует сказать об этом первой.

– Не могу поверить, что у тебя так чисто. – я провела рукой по его кофейному столику, желая оставить след. Его жилище было маленьким и старым, почти как матросская каюта. Он стоял позади меня, бросая свое снаряжение для серфинга у двери.

– Мог бы прибраться за тебя, – сказал он, держа губами только что свернутый косяк.

– Может быть? – Я обернулась, улыбаясь ему.

– Пожалуйста, позволь мне поберечь яйца еще немного, Снежинка. Видишь ли, я к ним вроде как привязан. Также: буквально.

За несколько коротких недель он заставил меня смеяться больше, чем за три года. Я пожал плечами.

– Если будешь хорошо себя вести.

Сегодня утром, перед тем как отправиться на променад, я упаковала спортивную сумку со сменой одежды, зная, что моя смена начинается в 9 утра, и у меня может не быть времени принять душ. Я вытащила бордовые вельветовые брюки и симпатичную майку цвета моих глаз. Сегодня утром я рылась в своем шкафу, чтобы найти что-то, что не было эмо-черными толстовками и брюками, достаточно свободными, чтобы в них поместились три клоуна и кабриолет. Я подошла к тому месту, где, как я предполагала, находился душ Романа, покачивая бедрами и зная, что он наблюдает.

Я хотела заняться с ним сексом.

Я хотела иметь с ним много - много секса.

Я хотела, чтобы он заставил меня почувствовать то, что мог только он. Как будто я была красивой, смертоносной и сильной. Как старая Джесси.

– И куда же ты собрался? – он обвил рукой мою талию и притянул мою задницу к своей эрекции. Я все еще была в гидрокостюме, и мои соски под ним сморщились в красном бикини. Он зарылся лицом в мою шею, притягивая свои горячие губы, чтобы поцеловать татуировку на моем затылке.

– Я собираюсь принять душ. Я не хочу опаздывать на работу.

– Гейл тебя прикроет.

– Она меня убьет. Утренние смены заняты больше, чем ад.

– Ты говоришь "смена". Я слышу ствол. – он толкнул меня своим членом, и я проскочила в его ванную. Я в одиночестве сняла гидрокостюм, зная, что он остался. Что он снова лишит меня того, чего я действительно хочу. Его. Внутри меня. Заставляя меня снова чувствовать себя желанной и целой. Я с глухим стуком сбросил тяжелый гидрокостюм на пол и уставился в грязное зеркало. Мои глаза были вызывающе горящими. Муссон эмоций закружился внутри них.

Бэйн шагнул мне за спину, наши взгляды встретились в слегка треснувшем зеркале. Там был охотник, и я хотел вытащить его. Хотела, чтобы он погнался за мной. Его гидрокостюм был натянут до V-образного выреза, татуировки блестели на фоне загара. Его светлые волнистые волосы были в беспорядке. Он уставился на мой живот.

– Я ненавижу это, – просто сказал он.

Я сглотнула.

– Пошел ты.

– Я также люблю это, – добавил он, – Этот шрам дал тебе когти. Не могу, блядь, дождаться, когда ты используешь их на мне.