упал Избавитель.

– Категорически – нет, – отрезала Лиша.

Стела сжала кулак, а Лиша, отняв руку от чашки с чаем, потянулась к карману фартука со слепящим порошком.

Они уставились друг на дружку, и Лиша испугалась, что эксперимент, начатый с Уондой, только вредил всем. Магия усиливала агрессивные порывы, даже когда поединок был обречен на провал, а в Стеле ее оставалось достаточно, чтобы создать проблему.

Но девушка опомнилась, отступила, разжала кулаки и низко поклонилась:

– Простите, госпожа. Я просто…

– Я понимаю, – сказала Лиша. – Магия превращает искру гнева в пламя, а пламя – в жидкий подземный огонь. Тем больше причин для передышки у тебя и всех остальных.

– Но вдруг в новолуние вернутся мозговые демоны, а вас не будет? – не унималась Стела. – Лощине понадобятся все.

– К тому времени я обернусь, – солгала Лиша. – А мозговых демонов разбили в прошлый раз. Они придут, но полагаю, что не скоро.

– Хоть подновите мне метки, – взмолилась Стела и подняла руку, на которой некогда черные начертания воронцом выцвели и стали светло-коричневыми. – Они продержатся всего несколько дней.

– Извини, Стела, – покачала головой травница. – Мне некогда. Потерпишь всего пару недель.

У девушки был вид, словно ей предложили побыть без рук, но она горестно кивнула и подчинилась Уонде, которая увела ее прочь.

– Стела – хорошая кроха, – заметила Уонда, когда вернулась, хотя они были ровесницы. – Понимаю ее чувства. Может, вы все-таки?..

– Нет, Уонда, – отрезала Лиша. – Я начинаю думать, что все это было ошибкой, и не могу пустить дело на самотек.

В дверь постучали, и Уонда пошла выяснять, кто пришел. Лиша потерла левый висок, пытаясь отогнать боль. Ее приглушали чаи, но от них кружилась голова и нарушалась ясность мышления. К тому же она боялась, что отвары повредят ребенку.

Единственное, неизменно действенное средство стало недосягаемо. Тамос уже недели не прикасался к ней, а самоублажение не обладало тем же эффектом. Ей предстояло привыкнуть к боли.

Но тут вошла мать, и стало хуже.

– Что за история такая с герцогиней и балом для Гареда? – осведомилась Элона. – Весь полуцвет Энджирса пройдет парадом, чтобы он нюхал и срывал?

– Я тоже рада тебя видеть, мама. – Лиша взглянула на Уонду. – Будь добра, присмотри, чтобы Стела и остальные меченые дети побыли на солнце.

– Да, госпожа. – Уонда, как и многие другие, с удовольствием исчезала, когда приходила Элона Свиток.

Лиша налила матери чаю.

– Тебя послушать, так герцогиня Арейн зовет его в бордель.

– По мне, разница невелика, – отозвалась Элона, взяв чашку.

– Насколько я помню, ты сама толкала Гареда Лесоруба в мои объятия, – заметила Лиша. – Сейчас для него впервые за десять, а то и больше лет открылись широкие горизонты, а ты хочешь, чтобы он навсегда остался холостяком?

– Будь он с тобой, я бы за ним присмотрела, – подмигнула Элона. – А окажись ты нерадивой, я постаралась бы стать первой в очереди, кто опустошит его стручки.

Глаз пронзила боль, и Лиша подумала, что сейчас отключится.

– Ты и правда страшный человек, мама.

Элона фыркнула:

– Не разыгрывай передо мной невинность, девонька. Ты не лучше.

– Провалиться мне в Недра, если нет.

– Демоново дерьмо! – сказала Элона. – Ты говоришь мне в глаза честное слово, что не балдела, когда сношалась с пустынным демоном за спиной Инэверы.

– Это другое, – моргнула Лиша.

– Давай убеждай себя дальше, девонька, – гоготнула мать. – Правдивее не станет.

Засевший в черепе демон вновь принялся когтить глазное яблоко, пытаясь выбраться наружу.

– Мама, чего ты хочешь?

– Поехать в Энджирс, – ответила Элона.

Лиша покачала головой:

– Исключено.

– Я нужна тебе.

Теперь настала очередь Лиши смеяться. Смешок неприятно напомнил материнский.

– Зачем? Ты теперь дипломат?

– Мать-герцогиня хочет выдать тебя за графа, – сказала Элона. – Тебе понадобится кто-то, чтобы все устроить.

– Это не красийцы, – возразила Лиша. – Я сама себе голова. Ты же хочешь воспользоваться последней возможностью и поиметь Гареда в пути да пошипеть, как кошка, на дам из его бальной карточки.

Элона была готова взорваться.

– Все равно эти придворные неженки с ним не справятся! Ребенок лесоруба разорвет придворную ящерку, как бревном, если этого не сделает сам Гаред той дубиной, что у него в штанах, когда будет присаживать ей своего отпрыска.

Лиша поставила чашку и встала:

– Мама, мне некогда слушать твои гадости. Ты никуда не поедешь. Можешь быть свободна.

– Мне напомнить тебе, что я могу вынашивать ребенка Гареда? – спросила Элона. – Это не так заметно, как у тебя, но одежка сходится с трудом.

– Тем больше причин оставить его в покое, – заметила Лиша. – А что еще делать? Развестись с папой и выйти за Гареда? Думаешь, инквизитор благословит такой союз? А граф? Мать-герцогиня?

Элона не нашлась с ответом, и Лиша двинулась в наступление:

– По-твоему, Гаред продолжит тебя любить, если ты будешь стоить ему титула? Ночь, тебе кажется, что он любит сейчас? Он прикасался к тебе только потому, что ты похожа на меня!

– Это не… – начала Элона.

– Так и есть, – перебила ее Лиша. – Он сам сказал. Ты была для него старой тряпкой, чтобы вытереть елдак, думая обо мне.

Элона уставилась на нее, округлив глаза, и Лиша поняла, что зашла чересчур далеко. Мать вечно подстрекала ее к худшему.

Какое-то время висело молчание, затем Элона встала и отряхнула юбки.

– Ты говоришь, что я страшная, девонька, но ты, когда захочешь, бываешь подла, как демон.

Лиша печально смотрела в окно кареты на проплывавшую мимо Лощину. Глупо, конечно, было воображать, будто она видит ее в последний раз.

В детские годы Лиши Лесорубова Лощина представляла собой городишко с населением в несколько сот человек, едва заслуживавший отметки на карте. Его дороги и постройки, знакомые до боли, стали частью Лиши, и все жители знали друг друга и по имени, и по роду занятий.

От той родины детства осталось не много: Праведный дом да несколько хижин и деревьев. Даже на них сохранились шрамы от демонов и огня.

Но на обугленных развалинах выросло графство Лощина, которому вскоре предстояло догнать – и, видимо, превзойти – Свободные города численностью населения. Меньше чем за два года сюда стянулись десятки тысяч людей, бежавших от красийского нашествия; другие прибыли с севера, откликнувшись на призыв Арлена вооружаться против подземников.

Улицы графства Лощина покрылись свежим бетуном, но Лиша знала их так же близко, как старые тропки. Она находилась рядом с Арленом, когда друг нарисовал образец великих меток, которые предстояло выстраивать все большими кругами, пока Лесорубова Лощина не станет центром меченого мира.

Может быть,