— Моя пуговка, — сказал Глеб, прежде чем накрыть её губы влажным озёрным поцелуем.

Через неделю их обвенчал отец Сергий. Они стали первой парой, прошедшей обряд венчания в отреставрированной церкви. После этого обновлённый монастырь открыли для посещений — не каждый день, конечно, а только в праздники и согласованные даты. Паломники были счастливы. Отец Сергий с облегчением выдохнул: можно было не опасаться, что на посетителей обрушится потолок или купол колокольни.

Со временем Юшкино превратилось в центр православного туризма. На месте развалившегося книжного магазина выросла гостиница и открылся ресторанчик с видом на площадь. На берегу озера появилась турбаза: туристов катали на лодках, учили ловить форель и коптить её по-фински на дощечке. «Юшкины продукты» эволюционировали в современный супермаркет, где за кассой сидела улыбчивая Любаша Кандаурова, беременная третьим по счёту сыном.

А вот ателье «Надежда», к огорчению деревенских модниц, закрылось. Надя Громова уехала в Москву, где поступила в университет дизайна. В качестве хобби она шила мужу невероятной красоты и стильности рубашки, а дочке — «принцессные» платья, сражавшие наповал гостей на утренниках в детском саду. А уж когда Верочка приезжала на лето в Юшкино, то чувствовала себя настоящей звездой. Правда, к осени она неизменно превращалась из городской принцессы в босоногую деревенскую девчонку: копала с бабушкой картошку, собирала чернику с Николашей и плавала в гости к папиному крёстному — отцу Сергию. Он учил её тому же, чему учил маленького Глеба: уважать отца и мать, не врать, не воровать, не ябедничать понапрасну. Верочка слушала, кивала, но больше интересовалась сладкими пирожками с яблоками, чем списком грехов (не подозревая, что лишь благодаря родительским прегрешениям купола церкви и колокольни до сих пор не сцепились крестами).

Рафаэль вернулся из армии другим человеком: он бросил дурные привычки, обстриг блондинистые кудри и перестал считать себя центром вселенной. Устроился на работу в адвокатскую контору отца. Марта гоняла нового стажёра в хвост и гриву, обещая сделать из него лет через пять приличного помощника юриста. Он не возражал, ему нравилось работать под началом Марты. Ему вообще нравились взрослые, умные и властные женщины. Он носил за ней тяжёлые кейсы с документами, своевременно наполнял кружку свежим кофе и возил (не превышая скорости) на заседания суда.

С мамулей общался редко и денег у неё не брал. Так и не смирился с тем, что она вышла замуж за его приятеля Вано, хотя мамуля доказывала, что сделала это ради Рафаэля. Зато с удовольствием приходил в гости к отцу, когда тот приглашал. Подружился с Верочкой, которая, с одной стороны, была дочкой его приёмного отца, а с другой — дочкой единокровной сестры. Запутанные родственные отношения не мешали Рафаэлю возиться с забавной девчушкой. Он был рад, что отец не отвернулся от него после чудовищных событий и позволил стать частью новой семьи. Другой у Рафаэля не было. Иногда он жалел, что потратил столько времени на войну с Глебом вместо того, чтобы найти в нём старшего друга и надёжное плечо. Но разве нельзя наверстать?

Надя окончила университет и открыла модный дом под названием «Пуговка». Он специализировался исключительно на пошиве мужских рубашек. Довольно скоро рубашки из шелковистого карибского хлопка стали мега-популярными: известный денди Глеб Громов служил ходячей рекламой и с удовольствием (и гордостью!) снимал пиджак, чтобы продемонстрировать идеальную посадку и идеальные швы. «Вы сможете носить её всю жизнь, а потом подарите внуку. И она будет как новая!».

После того, как бизнес начал приносить стабильный доход, Надя решилась на второго ребёнка. Она попросила мужа сыграть «Мой большой секрет», а потом подошла к пианино и… Пальцы Глеба оторвались от клавиш и коснулись других струн, извлекая не менее прекрасную мелодию, — мелодию их запретной, безрассудной, но всепобеждающей любви.

Конец.