— Точнее, калеки–сироты, которая при этом миллиардерша, — я подтянула ноги и уселась на кушетке лицом к ней. — Я собираюсь завершить то, что обещала Тронду. Я уничтожу кислородное производство «Санчез», но мне нужно, чтобы ты была готова перекупить этот контракт.

Как только ты приобретешь контроль над поставкой кислорода городу, «Паласио» согласится продать тебе «Санчез Алюминий».

— С чего бы им соглашаться?

— Потому что, если они откажутся, ты организуешь свою собственную компанию, и, учитывая, что у тебя будет дармовая энергия, срежешь цены и обанкротишь их. Они, конечно, бандиты, но при этом еще и дельцы. Ты предложишь им выбор: выйти из игры, получив хорошую компенсацию, или поглядеть, как обрушится их производство. Они согласятся. Ты же унаследована все компании Тронда, не так ли?

— Еще нет, — ответила Лене. — Это огромное состояние в евро, долларах, иенах и вообще любой валюте, какая только существует в мире. Плюс различные компании, портфели активов… Один господь знает, сколько там всего. Я не могу распоряжаться этим имуществом, пока мне не исполнится восемнадцать. Дело о наследстве будет тянуться месяцы, а то и годы.

— Но это не относится к местным жетонам, — сказала я. — Здесь отсутствие четких законов работает в нашу пользу. Его местные счета перешли в твою собственность, как только доктор Рассел официально объявила его мертвым. А я знаю, что он перевел чертову тучу денег в жетоны именно потому, что готовился к покупке «Санчез Алюминий». Так что деньги у тебя есть.

Она молча смотрела куда–то вдаль.

— Лене?

— Дело не в деньгах, — наконец произнесла она. — Дело во мне. Я не могу. Я не отец. Он–то был настоящим мастером таких сделок, а я ни черта во всем этом не понимаю.

Я повертела часы ее отца в руках. На оборотной стороне платинового корпуса была выгравирована какая–то надпись на норвежском языке. Я указала на нее Лене:

— Что здесь написано?

— Himmelen еr ikke grensen. Это означает «Даже небо не предел».

— Он всегда был уверен в себе.

— Это его и убило.

Я полезла в карман и вытащила мой швейцарский складной нож. С помощью щипчиков я вытащила боковые штифты, сняла с браслета три звена и вновь скрепила браслет.

Я взяла Лене за руку и надела часы на ее запястье. Она не сопротивлялась, только озадаченно глянула на меня. Я защелкнула застежку:

— Вот, теперь они не будут падать.

Она долго смотрела на часы. Потом стерла со стекла пылинку и сказала:

— Значит, я должна это сделать.

— Так как?

— О’кей, я сделаю, что ты просишь, — Лене смотрела прямо перед собой. — Я уничтожу этих сволочей.

И я в первый раз заметила, что у нее отцовские глаза.

«Дорогой Кельвин,

Спасибо за помощь. Я попала в крупные неприятности. Сейчас они стали чуть помельче. Если коротко, то я ввязалась в войну с компанией «Санчез Алюминий». Потом расскажу подробнее, а сейчас мне нужно еще одно одолжение.

«Санчез Алюминий» занимается выплавкой алюминия в отдельном небольшом куполе–цеху. Цех с плавильней и реактором находится в километре от города.

Я тут поискала и обнаружила двадцатилетней давности статью о «переговорах» между самой Санчез и ККК. ККК вмешалась в разработку процесса плавки, и Санчез это не понравилось, так что дело чуть не дошло до судебных разбирательств в Кении.

Основной аргумент, который выдвигала Санчез, звучал примерно так: «Это наша плавильня, и одобрение процесса нам не требуется. Отвалите!». ККК на это возразила, что плавильный цех, мол, «находится в 200 метрах от нашего реактора и мы должны знать, что там ничего не взорвется. Или вы предоставляете нам право одобрения процесса, или мы вам, говнюкам, помещение не дадим».

В конце концов победила ККК, просто потому, что купол для цеха принадлежал им. А компания никогда не продает собственность — они только сдают ее в аренду.

Короче, в результате всей этой истории где–то в архивах ККК должны храниться детальные чертежи и схемы плавильного цеха «Санчез». До такой степени детальные, что там должны быть перечислены и проанализированы все возможные причины любых неполадок. Мне нужно, чтобы ты достал эти документы. Я знаю, что ты работаешь в совсем другом отделе компании, но все равно у тебя есть доступ, которого у других нет. Если в процессе добычи документов придется потратиться, не беспокойся. Я верну деньги».

«Дорогая Джаз,

Чертежи прилагаю. Достать их оказалось до смешного легко. Они вообще не были засекречены. Информация о точном химическом процессе плавки имеется только у «Санчез», но все остальные чертежи и схемы были приложены к строительным планам.

У меня есть один знакомый, с которым мы иногда вместе пьем пиво. Он работает в металлургической лаборатории в Здании 27. С ними консультировались, когда речь шла о безопасности процесса. Он скопировал все планы с компьютера своего босса (тот даже паролем не пользуется). Все, что от меня потребовалось — угостить его пивом.

Все это обошлось нам в два пива (мне, само собой, пришлось выпить с ним за компанию). Так что считай, в 50 жетонов».

«Дорогой Кельвин,

Спасибо, дружище! Пусть будет 75 жетонов — выпей еще пива за мой счет».

Табличка на двери гласила «ЗАКРЫТО НА ЧАСТНОЕ ОБСЛУЖИВАНИЕ».

— Билли, это было совершенно необязательно, — сказала я, заходя в бар.

— Пустяки, любовь моя, — ответил Билли. — Ты же сказала, что тебе нужно место, где вы все могли бы встретиться, вот место и нашлось.

Я закрыла за собой дверь и уселась на свой обычный стул у стойки:

— Но ты же потеряешь деньги.

Он только рассмеялся:

— Детка, да я на выпивке для твоей компании за час заработаю больше, чем на всех остальных посетителях.

— Ну, тогда спасибо, — я постучала по стойке. — Раз уж я здесь…

Он налил пинту пива и придвинул мне стакан.

— Привет, — послышался от двери голос Дейла. — Ты хотела меня видеть?

— Да, — ответила я, прихлебывая пиво. — Но я не хочу рассказывать одно и то же несколько раз, так что садись, подождем, пока все явятся.

— Серьезно? — проворчал Дейл. — Знаешь, у меня полно дел поважнее…

— Пиво за мой счет.

— Пинту лучшего, Билли! — Дейл уселся на табурет рядом со мной.

— Кто тут заказывал разведенное пойло? Извольте! — отозвался Билли.

Следующей появилась на своих костылях Лене Ландвик. Да, ей шестнадцать, а «Хартнелл» — это бар, но в Артемиде нет официального возраста, с которого позволено пить. Это еще одно неписаное правило, соблюдение которого время от времени подкрепляется мордобоем. Если Билли изредка наливал подростку бокал пива, никто и ухом не вел. Но чуть ниже по возрастной шкале — и его могли бы навестить рассерженные родители.