– Ну что, еще один рывок, и домой? – весело интересуется Якоб.

– А мы не можем пропустить?

– Нет, боюсь, что нет. Это традиция.

Брайт обреченно смотрит вслед Рейву и прикрывает глаза. Просто еще один танец, и все. И все закончится. И можно пойти спать, а завтра будет выходной из‐за бала. Просто спать сутки и не думать о Рейве Хейзе!

Нувар – танец-церемония. Гонт – танец-развлечение. Он ритмичный, дерзкий, быстрый. Очень тактильный и интимный. Бабуля Брайт шутила, что за один гонт могла найти себе любовника и устроить ему дуэль с ревнивым мужем. А может, и не шутила… По крайней мере, Брайт сейчас всерьез думает, что делать, если случится большая драка. Женская. Марион Порт, Бэли Теран и Айрен Ито щурятся, наблюдая за тем, как Блауэр подает Брайт руку. Энграм и Рейв смотрят исподлобья и берут своих дам за руки, чтобы вытащить на танцпол. Все пары готовятся к танцу, девушки смущенно краснеют, парни улыбаются, предвкушая развлечение.

– Умеешь? – спрашивает Якоб.

– Д-да, но не особенно много практики. А ты?

– Я траминерец, это наш танец.

– Откуда у аристократов любовь к таким танц…

Первый аккорд сразу заставляет тела сблизиться, что выбивает из легких весь воздух, и это действительно слишком интимно. Танец будет длиться вечность, это точно. Все очень. Очень. Плохо! Рейв ревнует, сильно, на грани взрыва. Шаг-шаг-шаг. Якоб роняет Брайт к самому полу, она выгибается, ткань платья натягивается на животе. Очень красиво и потрясающе будоражит одного заинтересованного человека, который обращает крайне мало внимания на собственную партнершу.

– Меня точно не проклянет мой добрый друг Хейз? – Якоб приближается, Брайт невольно отстраняется. Просто потому что не хочет очередной болезненной вспышки в груди.

– С чего ты взял? – старается звучать беззаботно.

– Масон, кого ты обманываешь?

– Я…

– Слухам я не верю. Никто не верит. Но стать твоим кавалером оказалось очень увлекательно. – Шаг-шаг-шаг в таком тесном контакте, что платье чуть задирается, оголяя бедро. Блауэр хищно улыбается, опускает руку и проводит по обнажившейся коже, а потом подхватывает ногу под коленом. Это часть танца, ничего такого, но у Брайт от страха сковывает горло. И… неминуемая вспышка болезненного злобного возбуждения и агрессии со стороны Рейва Хейза. – Как вас еще не накрыли? – Блауэр склоняется ниже приличного и почти касается губами виска Брайт. А она вжимает голову в плечи, предвкушая новый взрыв.

– Не понимаю, о чем ты.

– Он глаз с тебя не сводит. Игнорирует Шеннен. Еще не объявил о помолвке родителям. Встал с нами в четверку… Мы, конечно, друзья, но не лучшие. Куда логичнее было разделить эту честь с Листаном. Рейв готов броситься на меня с кулаками, если я сделаю…

так. – Якоб ведет ладонью вниз по спине Брайт и в миллиметре от незримой границы приличия резко смотрит в глаза Рейву, у которого напрягается, кажется, каждый мускул в теле. Их взгляды встречаются, и оба всё понимают без слов.

– Что дальше? Ты используешь это как откуп перед своим отцом? Расскажешь, что…

– Нет. Я всегда действую на максимально выгодных условиях, я же уже дал это понять, – бормочет Блауэр. – Но я хочу секрет, который будет стоить этого. Мне нужно что‐то рассказать по итогу моего шпионажа, не забывай… иначе меня отправят к тебе под новым предлогом и будут делать это снова и снова. Дело не только в моем отце, он всего лишь посыльный. Брайт, это моя работа. – Он говорит небрежно, будто объясняет ребенку простую истину. – Давай удовлетворим любопытство Ордена максимально безопасным для нас обоих способом…

– Якобин… Я не…

– Не торопись. Танец закончится… – шаг-шаг-шаг, – мы пойдем к твоему дому. Там ты все и расскажешь.

Они разворачиваются, теперь Брайт лицом к Рейву, они переглядываются, и ее подбородок дрожит. Он только легонько качает головой из стороны в сторону. Это ничего не значит. Он не ругает, не одобряет, не поддерживает, просто… дает понять, что все еще здесь.

– Но если мне нечего рассказывать?

– Значит, мы что‐то выдумаем, Брайт. – Он оказывается очень близко, кончики их носов практически соприкасаются, дыхание смешивается. Брайт начинает подташнивать. Не от отвращения, а от страха и слишком явного вмешательства в личное пространство. С Рейвом это всегда было волнующе, а с Якобином – просто страшно. При других обстоятельствах он и правда казался бы ей привлекательным. – Я полагаю, что выбора у нас нет. Если все понял я… поймут и другие. Бэли Теран, например. – Он разворачивает Брайт в своих руках, прижимается к ее спине, кладет руку на живот и еле заметно давит подбородком на правое плечо. Брайт смотрит направо и сглатывает. Теран мечет молнии, почти настоящие. – А еще тебя ждет беседа с моим отцом, – как бы между прочим роняет Якобин.

– Что?

Брайт разворачивается, нарушая рисунок танца, их взгляды сталкиваются, воздух ощутимо накаляется. Глаза Брайт сейчас так сверкают, что Якоб нервно сглатывает, но храбрится. Она начинает сжимать руки в кулаки, останавливая приступ трансформации, и пытается успокоиться. Безопаснее всего сейчас думать о Рейве. Просто думать о Рейве… Руки, голос, то, как он обнимает, его губы, его слова. Он скучает по тебе, ну же, вспоминай это. Он. Скучает.

– Ты все поймешь.

– Нет!

– Неужели боишься?

Рука скользит по талии. Совершенно никакого отношения к движениям, которые должны быть на самом деле. Снова! Еще немного – и Рейв просто сорвется, потому что происходящее привлекает внимание, и это уже не смешно. Если Якоб продолжит саботаж, Хейз не выдержит, и все пропадет.

– Продолжай танец, пожалуйста, он на грани, – горячо и отчаянно шепчет Брайт. От страха трясутся поджилки, она чувствует каждую эмоцию Рейва. – Черт возьми, Блауэр!

Со стороны они смотрятся очень интригующе. Все танцуют, а эти двое стоят, будто сраженные мимолетной вспышкой страсти или интереса, желанием поцеловаться… да мало ли чем!

– Блауэр!

Брайт оборачивается, ловит взгляд Рейва и умоляюще смотрит. Нет. Не надо! Рейв, не сейчас! Он все еще танцует, но уже небрежно, даже не глядя на несчастную Шеннен, у которой заплетаются ноги от слишком резких движений. Брайт сама шагает на Блауэра, сжимает его ладонь, пытаясь заставить шевелиться, но он не делает даже попыток. Музыка становится громче, активнее. Стук каблуков танцующих отбивает стройный четкий ритм, взбивает пыль на паркете. Шаг-шаг-шаг. Якобин – упрямец.

– Хорошо! Хорошо, я поговорю с твоим отцом!

Лицо Якоба меняется, появляется улыбка. Он подхватывает Брайт и присоединяется к остальным. До конца совсем немного. Но Блауэр снова нарушает рисунок танца, тащит Брайт в гущу, где Рейв их потеряет. Брайт чувствует его тревогу и сама начинает озираться по сторонам, уже не заботясь о том, как это выглядит. Ей просто необходимо хоть кому‐то дать знать, где она и с кем.