Пока мысли заняты делом, мне становится спокойнее, и я нехотя подхожу к кассе и выкладываю продукты на товарную ленту. Кассир с невозмутимым видом пробивает покупки, попутно предлагая мне воспользоваться выгодными предложениями, а я терпеливо ей отказываю.

Мое спокойствие нарушает знакомый, пристальный взгляд с соседней кассы. Сапфировые глаза, обрамленные густыми ресницами, держат в себе море слез и горечи, и мне становится жутко. Миссис Флинн глядит на меня, еле скрывая сожаление, и мои руки непроизвольно сжимают пачку начес, отчего слышится хруст чипсов. Я пытаюсь не подавать виду, но внутри бушует ураган противоречивых чувств.

Хочется уйти и в то же время остаться, ведь Элизабет не сделала ничего плохого, она не знала о психических отклонениях Тома. Я складываю пакеты в тележку и расплачиваюсь картой, не обращая внимания на стоимость покупки. Миссис Флинн отрывает от меня взгляд, доставая из кошелька деньги, и в этот момент я успеваю проскользнуть к выходу, избежав разговора, к которому пока что не готова.

Злость вперемешку с чувством вины закрадываются в мое сердце, и я чуть ли не бегу в машину, как трус, избегающий неприятностей.

Элизабет поблизости нет.

Оглядываясь, я не вижу, как она выходит из магазина и торопливо складываю пакеты в багажник.

Я успокаиваюсь полностью, когда сажусь в машину и завожу двигатель.

«Бессовестная Эми, – бубнит голос в моей голове. – Ты даже не поздоровалась с ней».

С чего мне здороваться с матерью парня, который меня чуть не убил? Я имею полное право игнорировать ее, но совесть все равно гложет, будто я бросаю человека, нуждающегося в помощи.

Как же все сложно! Вся эта история, вся жизнь в этом городе – запутанный клубок. Мне не удается справиться с ним. Каждый раз, когда мне кажется, что я близка к разгадке, она исчезает. Никакой зацепки, одни только мысли.

Я выезжаю с парковки, как вдруг замечаю знакомую машину. Поначалу не могу вспомнить, где же я ее видела, но когда пассажирская дверь распахивается и на меня устремляется пара безумных глаз, я все понимаю.

Хочется поддать газу и сбить этого человека!

Тот самый автомобиль, что подрезал меня. Тот самый ублюдок!

Из салона выкатывается Рик, довольно скалясь.

– Эми, что случилось? – слышу серьезный голос Адама в телефонной трубке.

Кажется, машина сейчас взлетит, ведь я давлю на газ все сильнее, позабыв о правиле обкатки автомобиля. Под управлением рваного пульса руки нервно барабанят по рулю, и я дышу чаще, чувствуя закипающую в жилах кровь.

– Рик, – шепчу я. – Я увидела его у супермаркета, он выходил из той машины, которая нас подрезала.

Тишина на том конце провода оглушает. Где бы он ни был, главное – чтобы не за рулем. Адам в гневе неуправляем, и я замечаю, что постепенно перенимаю эту черту его характера. Вместо страха во мне таятся злоба и желание отомстить.

– Он что-то сделал тебе?

– Нет, я была в машине, как раз выезжала с парковки.

Глубокий вздох.

Тишина вновь заполняет салон.

– Адам, – зову его, сбавляя скорость.

– Возвращайся домой и больше ни шагу без моего ведома.

– Мне нужно заехать к себе и…

– Эмили! – рычит Кинг. – Я сказал – домой. Я сам заберу все, что тебе нужно.

Спорить с ним бесполезно, так что приходится согласиться.

– Позвони, как только приедешь, – приказывает Адам и кладет трубку.

Я заезжаю во двор и вижу в зеркале заднего вида машину Флиннов. Из автомобиля выходит Элизабет.

Мне снова становится не по себе.

– Так, хватит. – Я отстегиваю ремень и выхожу из вольво. – Тебе нечего бояться.

Миссис Флинн замечает меня, когда я перехожу дорогу. Вот бы сорваться с места и просто убежать! Но Элизабет приветливо машет мне рукой, так что приходится унять тревогу.

– Здравствуйте, может, вам помочь? – предлагаю я, когда женщина, открывая багажник, вытаскивает пакеты с покупками.

– Спасибо, Эми, – благодарит Миссис Флинн. – Вот, хочу выложить продукты и поехать к Тому.

– Как он? – Вопрос дается мне с большим трудом, и я прячу взгляд, чтобы не выдать напряжения.

– Уже намного лучше. – Вокруг ее глаз лучиками разбегаются морщинки – признак доброты.

Мы молча заходим в дом, и я ставлю сумки на стол. Здесь ничего не изменилось после нашей последней встречи. Все та же стерильная чистота и уют белых стен. Я пытаюсь не осматриваться, чтобы не вызывать волну воспоминаний, связанных с Томом, но уже чувствую, как сердце с силой сжимается. Мы выходим из дома, и Элизабет, подходя к машине, легонько хватает меня за рукав.

– Эми, послушай, – шепчет она. – Мне очень жаль. Это я во всем виновата, если бы не…

– Конечно, виновата! – внезапно перебивает ее злобный голос, и перед нами появляется Адам.

Парень с укором смотрит на меня, заставляя прирасти кроссовками к асфальту.

– Ваш сын чуть не убил ее в порыве гнева.

Миссис Флинн расстроенно отворачивается, теребя в руках ключи от машины, и кивает.

– Адам, я должна была поверить тебе раньше.

– Должны были. – Кинг повышает голос, и я тихонько беру его за руку, чтобы он, не дай бог, что-нибудь не натворил. – Вместо того чтобы помочь ему, вы изолировали Тома ото всех, кто знал про него правду, и сделали нас виновными!

Серо-голубые глаза вспыхивают, его рука сжимает мою так, что мне становится больно.

Неужели она изначально знала о болезни? Или просто не хотела в это верить, пытаясь оградить сына от лишних разговоров и переложить вину на Адама и его друзей?

– Простите меня. – В сапфировых глазах появляются слезы.

Кинг уводит меня, оставляя Элизабет одну. Мне хочется сопротивляться, проявить собственную волю. Я начинаю вырываться, но встречаюсь с серьезным взглядом Адама и отступаю. Кинг знает об этой истории больше, чем поведал мне. Поэтому все, что мне остается – верить ему.

Как всегда.

Я стараюсь идти, не оборачиваясь, чувствую, как она смотрит нам вслед и ощущаю на плечах тяжелый груз.

– Что во фразе «иди домой» тебе непонятно? – строго спрашивает Адам. – Я сам поставлю машину в гараж.

– Там продукты.

– Я все заберу.

Мне становится жутко страшно, когда Демон рывком запрыгивает в салон. Я семеню домой, предвкушая разговор с Адамом, и раздумываю над тем, как бы его предотвратить.

Ничего толкового в голову не приходит, так что я сразу же иду наверх в комнату Кинга, в надежде, что он остынет, прежде чем до меня доберется.