Дважды звякнув колокольцем, Ляпунов приказал появившемуся в дверях порученцу:

– Погляди-ка, братец, в графике отпусков: смотритель поселений Осипов давно ли в отпуске был? Да побыстрее, любезный!

Порученцу не потребовалось даже заглядывать в свои бумаги, он наизусть отрапортовал:

– Смотритель Осипов не использовал законный отпуск два года, ваше высокопревосходительство…

– Вызови-ка его ко мне, братец. Да поживее!

Зная по опыту, что нужного человека в посту приходится порой искать довольно долго (не порученец из приемного присутствия!), губернатор вышел следом и направился из служебной половины своей резиденции в домашнюю – узнать, что там делается с обещанным гостю обедом.

Супругу, Капитолину Евсеевну, Ляпунов обнаружил, как он и предполагал, на кухне: та, заглядывая в «Кулинарный атлас», командовала специально взятым на сегодня поваром из каторжных. В углу на скамейке примостились два солдата из караульной команды: Капитолина Евсеевна панически боялась арестантов. При виде генерала повар сдернул с головы колпак и вытянулся в струнку, солдаты тоже вскочили. Но Ляпунову нынче было не до субординации. Он махнул на повара рукой:

– Не тянись, не тянись! Делом занимайся! Ну, что тут у нас, Капа?

– Ну скажи на милость, Миша: где на нашем острове я возьму тебе черносливу? – едва не плача, зачастила супруга: – Сам сказал: приготовить гуся с яблоками и черносливом – а где я тебе его возьму? Катька все магазины с лавками обегала, яблоки еле нашла у Есаянца, да и те моченые, прошлогодние. А про чернослив лучше и не поминать! Нету его здесь, на Сахалине твоем! Это тебе не Петербург, милостивый государь!

– Ладно, обойдется наш гость и без чернослива, – великодушно тряхнул бородой Ляпунов.

– Ты лучше расскажи – что там ревизор? Молодой? В возрасте? Строг?

– Потерпи – сама увидишь, – усмехнулся генерал. – Вам, женщинам, только это и интересно! Ну, лет сорок, полагаю. Лицо приятное. По манерам видно человека из общества. Ах да! Левой руки нет у господина инспектора. Протез – ладный такой, я и то не сразу определил. Ну, ладно – занимайся тут делом своим, а я пошел.

На обратном пути в служебную половину Ляпунов не утерпел, завернул в столовую, налил из графинчика смородиновой настойки, выпил пару рюмок.

Вопреки его предположениям, смотритель Осипов уже ожидал в присутствии, понурившись на стуле и свесив длинные руки меж колен: от неожиданного вызова высокого начальства вряд ли стоит ожидать приятных сюрпризов. При виде губернатора Осипов вскочил, поклонился.

– Проходи, Осипов! – не задерживаясь, пробежал через присутствие Ляпунов. Надел очки, внимательно поглядел в лицо вошедшего следом смотрителя.

– Ну, что у тебя на участке? Жалуются на тебя, Осипов, – на всякий случай сгустил краски генерал.

– У нас только ленивый да безрукий, извините на худом слове, доносы не пишет, ваше высокопревосходительство! – обреченно понурился смотритель. – Службу свою справляю как умею. Спать, извините, иной раз по два-три часа приходится…

– Только ли от тяжкой службы бессонница у тебя? – прищурился генерал. – Может, новая горничная горячая попалась, спать не дает? А? Али за преферансом ночи напролет просиживаешь?

– Вот вам крест святой-истинный: я и в преферанс этот не сподобился научиться, ваше высокопревосходительство! – для верности перекрестился Осипов.

– Ладно, не обмахивайся крестом попусту! – махнул рукой губернатор. – Помощники-то твои как? Грамотные хоть? Или только мордасы ссыльнопоселенцам умеют чистить?

– Не жалуюсь, ваше высокопревосходительство.

– Ладно, – повторил Ляпунов. – Ты, говорят, в отпуске два года не был? И «Ярославль» нынче пришел, слыхал? Так что отправляйся-ка ты, голубчик, в отпуск. За неделю дела успеешь сдать?

– Кому прикажете сдать, ваше высокопревосходительство? – сразу повеселел Осипов. – Помощникам?

– Пока им, – пожевал губами Ляпунов. – Но не исключено, что на время твоего отпуска твою должность будет исполнять прибывший сегодня титулярный советник фон Берг. В общем, поглядим!

У Осипова моментально испортилось настроение:

– Ваше высокопревосходительство, да за что же меня так? Ну, нету у меня пока чина – так сколько раз я прошения подавал на сдачу экзамена на классный чин? Я ли не стараюсь, все силы кладу…

– Успокойся, Осипов! Никто тебя не гонит! – поморщился Ляпунов. – Ты же в отпуске не менее шести месяцев будешь. А рапорт напишешь – еще и за следующий месяца четыре прихватить можно будет. Вот следующей весной и вернешься, с первым сплавом! Пиши рапорт, я распоряжусь насчет проездных и дополнительных лечебных сумм. Давай-давай, не канючь! Глядишь, на материке должность какую присмотришь за это время. А не сыщешь – милости просим! Сюда не очень народ рвется-то, сам знаешь…

Ретроспектива 7

(весна 1887 г., о. Сахалин)

Лето 1887 года подкрадывалось к острову Сахалину осторожно. Пряталось за низкими косматыми облаками, сплошь затянувшими небо, дуло холодными, не по сезону ветрами. И не верилось, что когда-нибудь остров оденется зеленью, а снежные шапки на вершинах высоких сопок растают.

Вернувшись домой с рынка, Сонька не сразу зашла в дом, присела на крыльцо, уронила голову на руки, сложенные на коленях. Прикрыла глаза, вспоминая прежние веселые денечки в Петербурге, Одессе, Москве, Вене, Лейпциге.

Скрипнула дверь, и на крыльцо тяжко шагнула хозяйка дома, гренадерша Шурка. Заметив жиличку, она невольно ойкнула, звякнула какими-то склянками в корзине. Сонька не пошевелилась, словно спящая. Еще раз ойкнув, Шурка осторожно обошла сидящую фигуру и, уже сойдя на землю, заглянула ей в лицо. Правда, тут же отпрянула, столкнувшись взглядом с широко раскрытыми серыми Сонькиными глазами.

– Шура, а почему ты одна живешь? – неожиданно спросила, не меняя позы, Сонька. – Ну, без мужика, я имею в виду?

– А на что он мне? – хихикнула та. – По дому я и так справляюсь, хозяйства у меня сроду не было. Смотреть, как он на гармонике цельный день играет да водку трескает?

– Ага! – словно обрадовалась Сонька. – Ага, значит, был мужик все-таки? На гармони играл и водку жрал?

– Ну был, – нехотя согласилась Шурка, садясь рядом с жиличкой на тяжко скрипнувшее крыльцо. – Меня сюды, на Сахалин, шесть годов назад привезли. Сидим с бабами в карантине, а вокруг мужики ходют гоголями. День ходют, два ходют. Кого помоложе, да рожей вышли, поразобрали в сожительницы. У всех подарки: пряники, орехи, ситцевые платки. В окошки заглядывают: дозвольте, мол, орешков предоставить! Спрашивают: как величать-то? А с ними тока вступи в разговор, уже не отстанут! Вот одна, помню, на орешки его поганые польстилась, представилась: мол, Анной Борисовной зовут! Ну, тут мужичок и вовсе мелким бесом рассыпался: вы только, Анна Борисовна, ко мне в сожительницы пойдите, каждый день без гостинца не встанете, без гостинца не ляжете. Потому как, дескать, пронзили вы меня! Возжегся он, слышь!