class="p">— Курите! Ах, я совсем забыла, вы ведь ездили в "Хлопкороб", ревизовать Тойли Мергена. Ну как, удачно съездили?

— Я не понял вашего вопроса. Что вы называете удачей и что неудачей?

— Ну, нашли вы что-нибудь?

— Нет, ничего не нашел.

— Ничего? — Смеющимися глазами женщина уставилась в измученное лицо Агаева. — А товарищ Ханов надеялся на вас. Не думаю, что его обрадует ваше возвращение с такими результатами.

— Обрадует или не обрадует, а придется говорить правду.

Секретарша хоть и разговаривала с ревизором, но прислушивалась к тому, что происходит в кабинете. Даже через обитую дерматином дверь был отчетливо слышен грозный голос Ханова. И не только голос, но и стук его кулака по столу.

Караджа Агаев испуганно вжал голову в плечи.

А секретарша, уже привыкшая к такому стуку и крику, осторожно ступая, вошла в кабинет и сразу так же тихо вышла.

— Я сказала, что вы приехали, товарищ Агаев.

— А что он? Велел ждать?

Не успела она раскрыть рот, как высокая дерматиновая дверь распахнулась и на пороге появился сам председатель райисполкома.

Агаев торопливо бросил в пепельницу сигарету и вскочил.

Вместо приветствия Ханов посмотрел на Агаева сверху вниз и сквозь зубы процедил:

— Приехал?

— Приехал, товарищ Ханов.

— Жди, — отрезал он. — Жди здесь.

— Вы скоро заканчиваете?

Ханов не счел нужным ответить.

— Где заведующий районо? — спросил он секретаршу.

— Сейчас придет, — заверила она. — Через минуту будет здесь.

Как только крупная фигура Калан дара Ханова скрылась за дверью, вбежал худощавый смуглый человек и недоуменно заговорил:

— Опять вызывает? Ведь я еще не успел передать по школам его распоряжение!

— Быстрее заходите!

Заведующий районо недолго пробыл в кабинете председателя. Бледный и растерянный, он вышел оттуда, не прикрыв за собою дверь, и остановился посреди приемной, ощупывая карманы. То ли по его дрожащим рукам, то ли еще почему, но Агаев решил, что он хочет закурить, и протянул ему сигареты.

— Спасибо, я бросил курить, — сказал тот и, покачивая головой, вышел.

— Опять новый заведующий районо? — спросил ревизор. — Неделю назад был другой.

— Да, новый, — уткнувшись в бумаги и не поднимая головы, ответила секретарша. — Товарищ Ханов не любит, когда не выполняются его приказания. Так что приходится менять людей.

Ей легко так говорить. А каково тем людям, которых он меняет? Даже страшно подумать, как Ханов поведет себя с ним, с Агаевым, когда услышит о результатах ревизии.

Агаев сидел пожухлый, словно куст хлопчатника, который подрезали под корень. Из оцепенения его вывел стук кулака по столу. Поскольку дверь была неплотно закрыта, казалось, стучат здесь, в приемной.

— Товарищ Ханов говорит! — шепотом возвестила секретарша и вся обратилась в слух. — Теперь недолго ждать, скоро кончат, — так же шепотом сказал она ревизору.

Но теперь Агаев, по правде говоря, готов был ждать хоть до рассвета, лишь бы на него вот так не стучали кулаками.

Секретарша ошиблась. Ханов говорил не менее получаса. Сначала голос его звучал монотонно и слов нельзя было разобрать. Но постепенно он набирал силу и, можно сказать, перешел на крик.

— Хлопок — наше богатство! Хлопок — наша гордость! — выкрикивал председатель райисполкома. — Если человек не усвоил этой истины, ему с нами не по пути. Как я уже говорил, уборка идет из рук вон плохо. Медленно! Точнее, сбор хлопка в районе находится под угрозой! Для того чтобы выйти из этого угрожающего положения и выполнить свой священный долг перед государством, мы должны решить, что делать сегодня, именно сегодня, в настоящий момент. А делать мы должны следующее: начиная с пенсионеров и кончая школьниками-первоклассниками, всех отправим на хлопок. Даже на шеи самих председателей колхозов повесим фартуки! Понятно, товарищи?

Сначала все молчали.

"Кажется, на этот раз товарищ Ханов переборщил, — подумала секретарша. — Будь я председателем колхоза, ни за что не нацепила бы на себя фартук".

— Дети должны учиться, — послышался спокойный голос Шасолтан.

— Я предвидел такое возражение.

— Законное возражение, — поддержал кто-то мнение Шасолтан.

— Не зпаю, законное или нет, но я отвечу вам на это словами знаменитого на весь мир человека. Итак, этот человек, имя которому Макаренко, сказал, что главное для ребенка — трудовые навыки. Значит, надо учебу сочетать со сбором хлопка.

— Нельзя учебу сочетать с таким тяжелым трудом, — снова возразила Ханову Шасолтан.

"А шустрая девушка!" — с завистью подумал Агаев.

— Почему нельзя? — удивился председатель. — Пусть с утра собирают хлопок, а после полудня учатся!

— Во-первых, уставший ребенок не сможет толком учиться. А во-вторых, откуда он возьмет время делать уроки? — не уступала она.

— Ничего с детьми не случится, если они еще пару месяцев в году не будут ходить в школу. Думаете, поглупеют они от этого? — гнул свое Ханов. — Я, например, начал учиться в четырнадцать лет!

— Это, между прочим, заметно, — уже пошла в открытое наступление Шасолтан.

— Что вы хотите этим сказать?

— Все, что я хотела, я сказала, — не унималась она. — Я категорически против того, чтобы дети собирали хлопок. Разве что в выходной день. Если отрывать детей от занятий, вырастут полуграмотные люди. Потом они нам этого не простят. Если мы детскими руками соберем гору хлопка, это никогда не восполнит пробела в их знаниях!

— Я поставил перед вами задачу, — раздельно проговорил Каландар Ханов и стукнул кулаком по столу. — И требую решения этой задачи!

— Стучать кулаком по столу проще, конечно, чем подыскивать убедительные доводы. Но меня сейчас интересует другое. Чье это требование — лично ваше или исполкома?

— А вам недостаточно моего требования?

— Нет! — решительно заявила Шасолтан. — Пока я не получу на руки официальную бумагу, я ни одного ребенка не пошлю на хлопок!

— Если прикажут, должны будете послать!

— Мне нужен официальный документ. Надеюсь, что и другие председатели колхозов со мной согласятся. И вообще нам не препираться следует, а серьезно поговорить об организации труда, то есть об улучшении культурного обслуживания сборщиков, о полном использовании хлопкоуборочных машин. Ведь запасные части подсекают нас на каждом шагу. Это — одно. И второе… — девушка задумалась, не решаясь, видно, продолжать.

— Говорите, говорите! — раздались голоса.

— Ну что ж, скажу. Я почти ежедневно приезжаю сюда с тех пор, как стала председателем. Каждый из нас с радостью приедет, если это полезно для нашего дела. Но подумайте, сколько времени мы тратим на такие вот, как сегодняшнее, совещания. Не пойму — кому и зачем они нужны? Человек, сумевший вырастить урожай, сумеет и собрать его. Даже дети и те знают, что хлопок нужен и нам самим — это и деньги, и достаток, — и государству. Дайте нам спокойно работать, не тормошите нас, не стучите кулаками по столу. У нас