А тут вот стой, хоть сгинь,

Но тьму глазами ешь,

Чтоб не пробрался вражеский лазутчик.

Сергей Есенин. «Пугачев»

После ареста ярла Ирландец с Никифором вынуждены были спешно покинуть постоялый двор Хакима. Знали — скоро придут и за ними и, конечно, не стали дожидаться, бежали и затаились, на время прекратив активные поиски пропавших Снорри и девушки.

Бежать им неожиданно помог Езекия. Парень вовремя просек арест Хельги-ярла и Имата — слухи по городу распространялись быстро, и, когда на следующее утро Ирландец и Никифор пришли в дом купца исполнять обязанности охраны, именно Езекия информировал их обо всём, как впоследствии выяснилось, не столько по доброте душевной — хотя и это присутствовало, — сколько в своих корыстных интересах: необходимо было срочно вывезти сукно, на скорую руку перепрятанное в одном из амбаров бен Кубрата. Старый купец быстро поправлялся, и не за горами были его вопросы относительно того, что там такое, в кипах. А на нет и суда нет. Спросит купец про кипы, можно будет легко отпереться — какие такие кипы? Не видал никто здесь никаких кип, если что и было, так это наше, давнишнее…

В общем, от сукна нужно было поскорее избавиться. Не в убыток себе, естественно. А для успеха такого непростого дела необходимы были три вещи: канал сбыта, повозки и надежные люди. Правда, хотелось бы еще и удачи, ну да насчет нее Езекия рассуждал совершенно правильно: если будут все три вещи в наличии, да плюс его опыт — придет и удача, никуда не денется.

Итак, первое. Канал сбыта. Реализовать такое количество левой ткани весьма не просто в Хазарии, с ее развитым чиновничьим аппаратом. Тем более здесь, в столице, да еще зимой — когда все съезжаются в город после летних кочевий. Впрочем, и Езекия, несмотря на молодость, всё же не в лесу найден. Нельзя реализовать по-крупному — невыгодно для торговцев, потому как можно попасться, — поди потом объясняй чиновникам-тудунам, откуда сукно. Но ведь вполне можно пустить ткань мелким оптом, как раньше и предполагалось, до всех этих страшных событий. Так что же мешает сделать это теперь? Страх? Полноте — какая ж торговля без риска? Скорее, отсутствие времени.

Впрочем, если сидеть сложа руки, никакого времени не хватит. Езекия быстро прикинул, кому можно срочно пихнуть сукно без всякой предварительной договоренности. Пусть даже по самой мелочи, то есть как раз по самой мелочи и придется. Ребе Исаак? Нет, вот этот как раз с мелочью связываться не будет и крупную партию тоже не возьмет — труслив. Значит, Исаак отпадает. Тогда — его банщики… ну да, банщики, кто же еще? Им ткань нужна. На лавки, на портьеры, да и так — клиентам постелить под ноги. И не так уж мало они могли бы взять, особенно если цену сбавить. Вот только согласятся ли провернуть все тайком от хозяина? Ха — не вопрос! Конечно же согласятся. И черный Мехмет, а особенно Войша — тот ради прибыли на что угодно пойдет, все знают — на баню копит. Эти возьмут, точно возьмут. Считай, около трети товара уйдет. По кочевьям можно проехаться, вон сколько кибиток да шатров разбито близ городских стен — не у каждого в Итиле есть дом или шатровое место. И стражники к ним не сунутся, особенно ближе к ночи.

Значит, можно считать, со сбытом всё в порядке.

Теперь второе — повозки. Вопрос не так прост, как может показаться на первый взгляд. Хотя бы пару у кого взять на время. Свои-то трогать нельзя — бен Кубрат живо проведает. Походить по шатрам, поспрашивать? Опасно. Не нужен такой риск. А вот если напрячь тех же печенегов?! Замечательная идея! В конце концов, они же должны быть заинтересованы в скорейшей распродаже товара, деньги-то им Езекия так еще и не вернул полностью — только за половину рассчитался. Вот и пускай подмогнут хотя бы с повозками. Где только разыскать их подрядчика, Сармака? Кажется, его когда-то видали в бане у Исаака… И вроде Имат с ним неплохо знаком… Вернее, не сам Имат, а его знакомый, как его? Истома. Да, именно так — Истома. Если, конечно, его не до конца прибил варяжский ярл. А живет Истома где? Да там, где все пришлые живут, — где-нибудь на постоялом дворе. Найти его — вот пусть и сведет с Сармаком. А к печенегам за повозками можно варягов отправить, дружков схваченного ярла, тем более что они всё равно — ха-ха! — ни на варягов, ни на славян не похожи — чернявые оба, волоокие, ни дать ни взять «белые хазары», как любят именовать себя знатные тарханские роды. Кажется, это надежные люди, по крайней мере, с конкурентами точно не связаны. Правда, их могут искать. Так попробуй найди, в этаком-то людском муравейнике, в который превращался Итиль каждую зиму. Если на одном месте не сидеть — никто и не сыщет, ну, может, случайно только.

Ирландцу и Никифору идея Езекии пришлась по душе. Всё равно возвращаться обратно на постоялый двор им было нельзя — там вполне могла ожидать засада, — так уж лучше быть хоть при каком-то деле, к тому же сопряженном с передвижениями по городу и ближайшей округе. А там, кто знает, кого повстречать можно? Глядишь, и помогут чем ярлу. Правда, с этим пунктом Ирландец был не совсем согласен.

— Через дворец каган-бека надо действовать, — упрямо повторял он. — Там разного народа хватает, наверняка имеются и недовольные, и обиженные, и просто любители дармового серебришка.

— Так-то оно так, — соглашаясь, кивнул Никифор. — Да ведь во дворец вначале попасть надо, так? А как мы туда попадем?

— А и не надо нам туда попадать, — улыбнулся Ирландец. За последнее время узкое лицо его еще больше осунулось и побледнело, к тому же куда-то пропало накопленное за прошлые годы брюшко, что, надо сказать, пошло его фигуре только на пользу. — Не надо нам попадать во дворец, — повторил он. — Дворец сам попадет к нам. Ведь люди оттуда — воины, слуги и прочие — живут здесь, в Итиле. Ходят на рынки, в корчмы, в бани. Надо только увидеть их, выделить из толпы и…

— А для этого тоже нужны люди.

— Ты прав. Однако… вот мы сейчас займемся тайной торговлей с этим Езекией. И тут — глядишь, его люди пригодятся и нам. А выручать ярла надо. Хотя бы попытаться. Одни, без него, в Гардаре мы не много стоим. Это ведь его родственник конунгом на севере, а не наш.

Никифор молча кивнул.

Сверху, сквозь железные прутья решетки, тихо падал снег. Ночное, затянутое низкими тучами Небо было темным, почти беспросветным, если не считать далеких отблесков багровых зарниц где-то на западе, в той стороне, где в нескольких днях пути, на реке Бузан, высились белые стены Саркела, города, выстроенного не так давно для защиты от печенегов.

Темно было на улицах Итиля — лишь на острове посередине реки, где высился дворец кагана, жарко горели костры лариссиев да изредка, освещая путь факелами, проносилась приемистой рысью ночная стража. Копыта стучали о мерзлую землю так громко, что было далеко слышно, даже здесь, в глубокой яме — самом страшном узилище каган-бека Завулона. Хельги-ярл давно пришел в себя и теперь никак не мог согреться — хорошо, хоть руки развязаны, однако много не побегаешь — ноги стянуты тяжелой цепью, уходящей куда-то в темноту.