– Да хватит вам уже, – взмолился генерал Макаров. Он уже забросил вторую удочку без наживки и теперь возился с третьей. – Опять сцепились, как дети малые! Глядеть на вас тошно! Скажите лучше, как там обстоят дела с нашим писакой и с этим, как его… ну, с исполнителем?

Винников молчал, обиженно и недовольно кривя маленький бабий рот, и Василий Андреевич обратил вопрошающий взор на Беглова.

– Писака покуда в бегах, – сообщил народный избранник, – а второй уже отбегался.

– Это все, что ты можешь сказать? – не удержался от ядовитой шпильки Винников.

– А что бы ты хотел услышать? Подробности? Хорошо, изволь, вот тебе подробности. Мне доложили, что была перестрелка и, перед тем как схлопотать пулю, этот парень – Хохол была его погремуха – успел завалить одного из наших пацанов. Пришлось помочь с похоронами, семье деньжат подкинуть – ну, все чин по чину, как меж людей заведено…

– А журналист? – не унимался въедливый заместитель генерального прокурора.

– Пока глухо. Похоже, его вообще нет в Москве – в бега подался бумагомарака. Но малявы уже разосланы во все концы необъятной родины, так что долго бегать ему не придется. Братва – не менты, от нее не побегаешь.

Генерал со свистом взмахнул гибким удилищем, и еще один пустой крючок, булькнув, погрузился в воду, на потеху и удивление озерной фауне: что за идиоты сидят в этой казанке, на что, собственно, рассчитывают?

– Слушайте, мужики, – задумчиво пожевав губами, сказал его превосходительство, – а может, зря мы икру-то мечем? Может, Француз ему ничего про нас не сказал? Глядите, сколько времени прошло, а в Интернете тихо, в газетах тихо, по телевизору о наших делах ни гу-гу, да и родная прокуратура, как я погляжу, ни сном ни духом… А?

– Оптимист, – жуя спичку, пробормотал Беглов.

– Оптимист – это ты, – сказал ему Винников, – а он – просто мечтатель. Тихо ему… Это затишье перед бурей, дружок!

– Откуда такая уверенность? – спросил Илья Григорьевич. – А вдруг наш Котяра прав?

– А ты помнишь хоть один случай, когда, пустившись в рассуждения, он оказывался прав? – с горечью вопросил Винников. – Умозаключения – не его конек, пора бы уже к этому привыкнуть. Кроме того, ты, как обычно, ни хрена не знаешь. Почиваешь на лаврах, а твои уголовнички благополучно водят тебя за нос.

– Что ты хочешь сказать? – напрягся Беглов. – Только не говори, что они меня развели и Хохол жив!

– Ну, до этого, слава богу, не дошло, – с кривой улыбкой успокоил его Винников. – Хотя заслуги твоих быков в его смерти, считай, никакой. Перестрелка… Этот тип просто пальнул по машине из крупнокалиберного револьвера, завалил киллера, а водитель струсил и сбежал вместе с трупом. На месте этой так называемой перестрелки нашли ТТ с отпечатками пальцев убитого и с чистеньким, без малейших следов пороха, каналом ствола. А Хохла застрелили со спины из старого, времен войны, японского пистолета, который потом нашли на помойке в соседнем дворе.

– Да, – задумчиво протянул Беглов, – помнится, мне говорили, что там был кто-то еще, какой-то посторонний…

– Я уверен, – жестко перебил его Винников, – что это был якобы подавшийся в бега Липский. Ни черта он не в бегах! Ходит кругами где-то совсем рядом и что-то затевает.

– Хреново, – констатировал Илья Григорьевич.

– Так чего ты сидишь?! – напустился на Винникова его превосходительство. – Сидит он, разговоры разговаривает! Это ж убийство!

– И что? – с каким-то болезненным интересом искоса глядя на него, спросил Владимир Николаевич.

– Да как это «что»?! Арестовывай и сажай! А как иначе? Убил человека – ответь по всей строгости закона!

– А на каком основании, позволь узнать, я должен возбудить против него дело? Улик нет, отпечатков пальцев нет, свидетелей нет, мотива – и того не наблюдается! Да что мотив!.. Его самого днем с огнем не сыщешь – кого сажать-то? И с чего это вдруг столичная полиция станет его искать? Что я скажу генеральному – на интуицию сошлюсь? Или прикажешь объяснить всем, почему подозреваю в этом убийстве именно его? Официально его в этом деле нет и быть не может, и я не намерен снова класть голову под топор, пытаясь его туда втянуть, как тогда, в клинике.

– Ну, ясно, ясно, – остановил его излияния Беглов. – С тебя, как обычно, взятки гладки.

– В данном случае – увы, – отдуваясь, сказал Винников. – Но нейтрализовать его необходимо, и чем скорее, тем лучше. Чует мое сердце, он не просто так отсиживается, а готовит какую-то пакость.

– А может, и нет, – неожиданно принял точку зрения генерала Беглов. – Хохла-то он не зря замочил! Значит, как-то пронюхал, что это он в его бабе лишнюю дырку проковырял, и решил свести счеты. Вот и свел, и будет с него: не маньяк же он, в конце-то концов, чтоб теперь еще и за нами охотиться! Разумный ведь человек, образованный, а главное, знает, как в этом мире дела делаются, какие колесики в какую сторону крутятся… Должен же он чувствовать берега! Месть, конечно, дело святое – я, по крайности, так считаю, – но надо же понимать, что против лома нет приема!

– Окромя другого лома, – как всегда некстати, встрял его превосходительство.

Беглов задумчиво воззрился на него, как будто господин генерал сказал что-то действительно умное, имеющее непосредственное отношение к делу.

– Да нет, – что-то такое обдумав, отмахнулся Илья Григорьевич, – куда ему! Откуда у него другой лом? Силой ему нас не взять. Остается что? Правильно, компромат. Но обвинения без доказательств – фуфло, пустая болтовня. А никаких доказательств Француз ему предоставить не мог, потому что сам их не имел. Если б имел, давно б уже сам с нами разобрался. Да и откуда им взяться, доказательствам? Про наши нынешние дела знаем только мы трое, и больше ни одна живая душа. А что раньше было, давно быльем поросло. Тогда не попались, а теперь уж поздно – поезд ушел, все следы дождями смыло, пылью занесло…

Слушая его, Владимир Николаевич Винников машинально дотронулся до кармана, в котором, как обычно, лежал включенный на запись цифровой диктофон. Вдруг подумалось – и не приходилось долго гадать почему, – что давно пора перебросить скопившиеся на жестком диске компьютера записи на какой-нибудь съемный носитель и от греха подальше удалить все файлы, пока какая-нибудь умная сволочь не нашла способ сунуть в них свой любопытный нос. Раньше он занимался этим регулярно, накопив в укромном уголке своего загородного дома целый архив – частично бумажный, но в основном записанный на пресловутых съемных носителях, среди которых попадались настоящие раритеты в виде самых первых, здоровенных, как блины, гибких дискет в бумажных обертках. Но со временем эта монотонная, раз за разом повторяющаяся процедура перекачивания данных туда-сюда начала его утомлять. Он был занятой человек, на его информационную безопасность до сих пор никто так и не покусился, да и неизвестно было, что представляет собой большую опасность – защищенные паролем файлы в домашнем компьютере или лежащие без присмотра горы компромата в тайнике на даче.