Человек — мужчина невысокого роста, худощавого, но крепкого телосложения, со светлыми волосами, челка которых спадала на лоб с едва заметными морщинами. Выраженные скулы, голубые глаза, шрам украшал левую щеку тоненькой полоской. Грустный и задумчивый взгляд.

Сейчас его мысли были заняты одним и тем же. Как и вчера, и за день до этого, и много дней перед этим днем. Наступал момент, когда буря различных эмоций раскраивала его мозг, съедала никчемную жестокую душу. «Долбануться бы хорошенько разок об стену головой, и стало бы легче», — думал он.

Но нет. Легче не становилось.

Он хотел знать, где она. Куда исчезла или с кем была теперь. Он чуял ее своим звериным обонянием. Запах Вивьен. Кожу. Аромат волос. Улыбку. Слезы. Страх. Желание…

Ощущал ее, как тогда.

***

Флойд

— Флойд, мы опоздаем.

Вивьен обернулась, ударив легонько по лицу своими рыжими, как медь, волосами. Я стоял позади почти вплотную, питаясь ее запахом, словно умалишенный. Зеленые глаза озорно блестели, подобно подаренным серьгам в ушах. Я собирался преподнести еще один сюрприз, но ждал вечера. Хотел сделать все красиво. По крайней мере, девушка заслуживала этого.

— Как я выгляжу? — спросила она, поправляя лямки черного элегантного платья.

Не проронив ни слова, поцеловал ее вместо ответа, слегка прикусив губу, как она любила.

— Так всю помаду съешь, — хихикнула красотка, уязвив приятной улыбкой в районе сердца.

Ошеломительная.

Вечер обещал быть нудным. Мы готовились к благотворительному мероприятию Уолтера. Скучнее ничего не было, как обсасывать дела корпорации с одними и теми же людьми. Впервые мою компанию будет украшать Вивьен в качестве помощницы. Убью без предупреждения любого, кто оближется на нее или разденет взглядом.

Эта с*чка была моей. Я подчинил ее себе, раскрепостил для себя в сексуальном плане, сделал так, что она даже ни разу не пробовала сбежать из дома, двери которого всегда были открыты. Но при этом я привязался к ней сам, прилип, как жвачка. Ненавидел себя, что, будучи влюбленным идиотом, мониторил каждый ее шаг, хоть и понимал, подобное поведение было хуже, чем действия умалишенного человека.

В один из холодных зимних дней она забрала мое сердце, когда я увидел ее в обыкновенном белом пальто-пуховике. На ее голове была шапочка с огромным помпоном, натянутая на уши, словно у тринадцатилетнего подростка, и такой же вязки широкий шарф. Щеки Вивьен порозовели от мороза, взгляд излучал чистоту и невинность. В ней было нечто безупречное и светлое, отчего мир имел свойство перевернуться вверх тормашками; придать ощущениям необыкновенности от увиденного.

Я оставался незамеченным. Она прошла в нескольких метрах и даже не взглянула в мою сторону, была увлечена сопровождающим парнем, который через несколько месяцев отдал мне ее тело и душу. Все было решено и схвачено в тот самый момент, я знал его уязвимое место. В конечном итоге, проблем с ним не оказалось.

Уже два года, как Вивьен жила у меня. Это достаточный срок для такого как я и для отношений, которые проявлялись каждый раз по-разному.

Я мог управлять телом. Мне было под силу манипулировать ее разумом. Причинял боль не только словом, умел влепить пощечину за малейшее неповиновение и, в одну секунду, боготворил настолько, что все вокруг переставало существовать. Кроме нее. В этот момент я лишался рассудка, а сам казался едва заметной точкой в огромном мире под названием «Вивьен».

На протяжении длительного времени я задавался вопросом: кем была она и что делала со мной?

Рыжая бестия и маленький лисенок. Два в одном.

Целых два скучных часа мы торчали на помпезном мероприятии. Роскошь пестрила до безобразия. Кругом хвастливые разговоры — кто больше перечислил в фонд благотворительности, раздражала и вызывала рвоту прочая чепуха. Хотелось выпить, но я засовывал желание глубоко в задницу да подальше. Не сегодня. Напьюсь потом, когда все решится с Вивьен.

Моя рыженькая девочка заслуживала немного сказки, и я собирался ей подарить эти мгновения.

— Постоянно будешь ее таскать за собой? Провожать щенячьим взглядом?

Грег появился рядом, как столб посреди ровной дороги. Чего греха было таить, уважение и его братская любовь была мне не под силу. Он знал об этом, и, казалось, у нас имелось обоюдное мнение на этот счет.

— Может, еще послушаешь старого дурака и женишься на ней, — кровный ублюдок не переставал раздражительно ухмыляться.

Из-за него я потерял Вивьен из виду, но, усмирив внутреннее возгорание ярости, тут же нашел ее. Она смеялась, запрокинув голову, над шуточками какого-то неудачника, который еще не был в курсе, что я намеревался сломать ему нос.

— Шлюха — она и есть шлюха, — не переставая подначивать, Грег вторил моему взгляду.

— Смотрю, ты слишком разборчив, — оборачиваюсь к нему без единой эмоции на лице, хоть все горит во мне от его насмешек. — Ни одной девушки, опять без сопровождения. О чем это говорит? Ты никого не привлекаешь ни в этом зале, ни вообще по жизни. Ты никто. Пустышка. Мелочь. Песок под ногами, которым я пошаркаю при любом удобном случае.

В детстве младшенький Грегори получал почти все. Хотя нет. Не почти, а все. Самое лучшее доставалось ему, вприкуску с материнской любовью. Его не сек отец, не давал оплеух за то, что в рождественский вечер, будучи шестилетним мальчишкой, хотел всего лишь вырезать снежинки из белоснежной хрустящей бумаги, а не играть в машинки и прочую мальчишескую ерунду в кругу послушного Грега и таких же примерных детей партнеров отца. Пришлось выслушать кучу дерьма в свой адрес: как обозвали девчонкой за обыкновенное желание сделать что-то своими руками. Через минуту он уже и позабыл о неприятном для меня моменте, который запомнился на всю оставшуюся жизнь.

Так было всегда, я строил — Грег пользовался, я собирал — тот отбирал, я добывал, — он крал. Его всегда выслушивали, активно затыкая мне рот.

Сейчас физиономия напротив была перекошенной от неожиданности, но я плевать хотел на его братские чувства. Иногда мне казалось, что он вообще не мой брат. Была такая у меня чуйка.

Да, я был жесток по отношению ко всем, потому что со мной нежен не был никто и никогда. Кроме Вивьен. Она охлаждала, когда я горел. Дарила ласку, когда был болен. Обдувала меня ветерком счастья, когда унывал и уходил в себя. Все делала только она, а не эти горделивые сукины дети.

— Подкатишь к Вивьен, я тебя грохну. Делать больно — это мое исключительное право, — я обернулся к нему, тыча пальцем в грудь.

— Не интересует девка с улицы, брат.

Грег посмотрел на выставленный палец в предупредительном жесте, кивнул головой и растворился в толпе приглашенных гостей.

Уродливые звуки скрипки и гребаный оркестр продолжали нудно скрипеть и бить по ушам. Мне срочно нужно было выпить, сделать хоть глоток. Я пообещал себе стараться контролировать желания. Но где там? Такая напряженная обстановка соблазняла и дразнила на подвиги, за которые мне никогда не было стыдно, а тут могло быть.