— И кого вы увидели, когда подъехали к дому? Я так понимаю, у вас есть кандидат в подозреваемые?

— К сожалению, есть. Я подъехал к дому после обеда, около 15.30–15.40. Когда подходил к подъезду, навстречу выскочила Ира Зелянина.

— Любовница Костомарова?

— Скорее вещь. — сухо ответил Турчинов. — Бедная девочка. Вид у неё был какой-то растрепанный, на одной из рук было что-то красное. Это я потом понял, что кровь. В этой руке..

— Левой или правой?

— Правой. Она держала телефон Костомарова, я видел его у него, там ещё чехол с какими-то птицами. Запоминающийся чехол. Я пытался остановить Ирину, схватил её за руку, но она вырвалась и убежала. Как оказалось (это я обнаружил впоследствии), она испачкала мой костюм кровью. Затем я прошёл в подъезд, подошёл к входной двери квартиры Ильи, она была приоткрыта. Я побоялся зайти внутрь, развернулся и ушёл.

— Позволю себе усомниться в последнем утверждении. Уверен, вы зашли в квартиру. — я продолжал давить, информация была ценной.

— Ладно, — Турчинов как-то обречённо махнул рукой, — да, зашёл и увидел труп Костомарова. В квартире я не задержался ни на минуту, сразу же ушёл.

— Вы обратили внимание, что Илья убит кортиком, вашим кортиком?

— Конечно же обратил! Это большая утрата. Но не забирать же мне его, это орудие убийства!

— Заподозрили Степана? — задал я неприятный вопрос.

— Сначала да, но потом понял, что это сделала Ирина. Костомаров издевался над ней, использовал её зависимость, пользовался как вещью. Кровь на руке и мобильный телефон Костомарова прямо указывали на её причастность.

— Чем вам так дорога эта девушка? Я знаю, что вы оплачивали её лечение в клинике.

— Всё-то вы знаете. Жалко мне её. Она, также как и я сирота, жизнь спустила её с небес в детстве. Помощи никакой, никто о ней не заботился, вот и опустилась, скатилась по наклонной.

— При желании вы могли бы стать таким же подозреваемым как Степан Фёдоров: отпечатки пальцев на двери, кровь убитого на одежде, время вашего нахождения у дома Костомарова совпадает с промежутком времени, когда, согласно заключению эксперта, он был убит.

— Всё верно. Я по настоящее время удивлён, почему отпечатки пальцев не идентифицировали, как мои, так и Зеляниной.

— Должны были?

— Мои? Без сомнений, я был без перчаток, также как и Зелянина.

— У вас сохранились предметы одежды, которые Ирина испачкала Вам кровью?

— Нет, выкинул. — спокойно прокомментировал мой собеседник.

— Всё из-за того, что следствие слишком сконцентрировалось на вашем племяннике?

— У вас ещё остались вопросы? — вопросом на вопрос ответил мой собеседник.

— Да. Костомаров знал о ваших родственных связях с Фёдоровыми? — я решил вычерпать этот котёл знаний до дна.

— Нет. — спокойно ответил Турчинов. — Я не объяснил ему причину необходимости передачи кортика.

— Итак, подозреваемых уже три: Степан Фёдоров, Ирина Зелянина, господин Турчинов, — начал я, как бы разговаривая сам с собой и одновременно следя за реакцией собеседника (ничего не дождался), — и куча неизвестных, отпечатки пальцев которых обнаружены в квартире убитого. Вы правы, — обратился я к Сергею Витальевичу, — Степана должны будут освободить.

— Надеюсь на это. Он не виновен.

— Возможно, возможно. — последние слова я произнёс в глубокой задумчивости, так как в голове появились мысли, которые требовали немедленного размышления и проработки.

Мы распрощались, и я направился к Самсонову.

Утром 24 февраля мы, то есть я, Плотников и Фёдорова, за 15 минут до судебного заседания, встретились в здании «Храма правосудия». Мачеха и одновременно мать моего клиента находилась в приподнятом настроении, так как при входе судебные приставы сообщили нам о том, что доставлен господин Костин. Тот самый Игорь Ильич Костин, который «похоронил» Степана. Плотников сразу же стал учить меня, как допрашивать этого свидетеля, какие вопросы задавать. Честно говоря, я его не слушал, так как всё, что мог сообщить Костин, мне было известно, в том числе и от следователя Семёнова, с которым я встретился на днях. Плотников и Фёдорова об этом проинформированы не были, поэтому оба находились в предвкушении. Правда, не знали в предвкушении чего.

Когда мы зашли в зал судебных заседаний, прокурор Сапун уже находился на своём месте, сосредоточенно что-то читал (ему имелось из чего выбирать, стол был завален документами). Дальше, как и всегда, все мы бессмысленно потратили 15 минут нашего времени: разъяснение прав, выяснение мелких процессуальных вопросов и т. п. После окончания этой утомительной процедуры, суд перешёл к тому, что больше всего интересовало стороны процесса.

— Обвинение, защита, — обратился к нам председательствующий, — в судебное заседание доставлен свидетель Костин. У стороны защиты имеются какие-либо ходатайства?

— Да, Ваша Честь, — тут же вскочил Плотников, — просим допросить данного свидетеля.

— Юрий Кириллович? — обратился судья к прокурору.

— Не возражаю.

— Пристав пригласите свидетеля. — продолжил Ковтун (можно подумать у принудительно доставленного в зал суда Костина был выбор).

Костин, которого ввели в зал суда, выглядел неплохо, учитывая тот факт, что являлся наркоманом. Зелянина, с которой я не так давно общался, находилась в более худшей физической форме. Затем мы опять окунулись в череду бессмысленных разъяснений прав и обязанностей, установление личности свидетеля и т. п. И, конечно, были разъяснены кары небесные за дачу заведомо ложных показаний. По окончании, началось самое интересное.

— Сторона защиты, начинайте допрос. — обратился к нам председательствующий.

— Спасибо, Ваша Честь. — мгновенно отреагировал Плотников, после чего немедленно приступил. — Игорь Ильич, как давно вы знакомы с Костомаровым Ильёй.

— С детства.

— Когда вы видели его последний раз?

— За день до его смерти. Я приходил отдать ему долг, заодно, приобрести «дозу».

— Костомаров торговал наркотиками?

— Да.

— Где он этим занимался?

— В основном через сеть интернет, я же после оплаты товара, раскладывал его в условленных местах, то есть делал «закладки». — Костин говорил слишком уверенно, мне это не понравилось. По сути, он только что сообщил суду о совершённом им преступлении — соучастие в сбыте наркотиков. И не мог этого не понимать.

— Костомаров при реализации наркотиков использовал только этот способ?

— Нет. Особо ценным клиентам, богатым, он продавал «товар» лично.

— Где это происходило?

— Обычно у него дома: он приглашал клиента к себе на конкретное время, они встречались, Костомаров получал деньги, покупатель — товар.