— То есть ты обставил меня по всем статьям?!

— Думаю, да. — Фирсов так и лучился самодовольством.

— Хорошо, — голос Семёнова был спокоен, — что ты будешь делать, если Фёдорова оправдают? В этом случае дело вернётся к нам, в следственный отдел, и тогда всё, вернее всех, кого ты так тщательно скрывал, выплывут наружу. Не спросят с тебя?

— Вряд ли. Я никому гарантий не давал. Да и не до меня им будет, если такое начнётся. Ладно, Олег, оставляю тебя с твоими переживаниями, осознанием своей глупости. — Фирсов встал, сделал шутовской поклон и с довольной улыбкой удалился из кабинета.

Семёнова разговор вымотал, в голове творилось чёрт знает что: обставил его Фирсов, обставил. Следователь пока не понимал на кого больше злиться: на себя, за то, что допустил такое или на Фирсова, который слишком хорошо провёл свою комбинацию. Встав, подойдя к сейфу, Олег Александрович достал бутылку виски и стакан, после чего в течение пятнадцати минут со спринтерской скоростью ополовинил её, не ощущая вкуса напитка. Спиртное сейчас было ему необходимо. Пока тепло постепенно разливалось по его телу, Семёнов сосредоточенно думал, периодически обновляя сигарету. Курил он одну за другой. Примерно через полчаса, он взял телефон и после долгих поисков набрал номер телефона человека, с которым разговаривать никогда не хотел, хотя испытывал к нему двойственные чувства.

— Вячеслав Иванович? — спросил следователь после того, как трубку на том конце подняли, и тут же представился, — Следователь Семёнов беспокоит.

— Добрый вечер, — прозвучало в ответ, — чем обязан?

— Я хотел бы с вами встретиться, чтобы сообщить вам некоторую информацию по поводу убийства Костомарова.

— Олег Александрович, вы уверены в этом? — голос Талызина выдал его удивление. — Номером телефона не ошиблись?

— Нет, Вячеслав Иванович, не ошибся. Когда и где мы можем встретиться?

— Так, — Талызин задумался, — давайте завтра…..

Встречу с Зеляниной я не планировал, не видел в ней необходимости. Тот факт, что она была наркоманкой со стажем, вызывал у меня сомнения в полезности любой информации, которую бы она сообщила, с точки зрения возможности её реализации в ходе судебного разбирательства. Меня удивляло, почему следователи её не допрашивали, установление круга общения потерпевшего и допрос этих лиц входит в методику расследования. Зелянина являлась любовницей Костомарова, значит, обладала либо должна была обладать интересными сведениями, в том числе о взаимоотношениях с Фёдоровым (если верить показаниям Костина об их тесном общении). Неоднократно всё взвесив и оценив, я всё-таки решил ей навестить. Звонки на номер телефона, который мне любезно предоставил Самсонов, ни к чему не привели, поэтому я решил приехать к Зеляниной без приглашения, наудачу.

Со слов Самсонова мне было известно, что Ирина Зелянина — сирота, её родители умерли около года назад. Сейчас ей 18 лет, около года она находилась под опекой бабушки. В этот период она и подсела на наркотики, плотно сидела на «синтетике». Учитывая данное обстоятельство, я сомневался в том, что у Зеляниной сохранились здравый рассудок и способность рассуждать. Проживала она в небольшом частном доме практически в центре Николаевска, улица Жукова, д. 18, который достался ей по наследству. Всё остальное: квартиру и машину, также перешедшие ей от родителей, она уже пустила по ветру сразу после наступления совершеннолетия.

Когда я подъехал к дому Ирины, то обнаружил, что жилым это строение назвать вряд ли можно: сам дом покосившийся, в некоторых оконных проёмах отсутствовали стекла, впрочем, как и входная дверь, крыша во многих местах была повреждена, крыльцо отсутствовало, впрочем, как и калитка. Внутренний двор был захламлён и неухожен. Подойдя к дверному проёму, где должна была находиться входная дверь, я громко постучал о косяк, пытаясь привлечь чьё-либо внимание. Никакой реакции. Повторив эту процедуру и чуть не повредив руку, я прошёл внутрь дома. В этом одноэтажном строении имелось, судя по количеству дверей, три комнаты. Последовательно постучав во все три и не получив ответа, я стал обходить их. В первой никого не было, неудивительно, так как по её виду она являлась нежилой. Во второй я всё-таки обнаружил признаки жизни — прямо у порога на полу лежала девушка. Подойдя к ней и пощупав пульс, я удостоверился в том, что она жива, а также понял, что передо мной госпожа Зелянина. Её фотографию мне показывал Самсонов. В комнате был кавардак: всё разбросано, мебель частично повреждена, частично разбросана. У окна на столе стоял электрический чайник и небольшая электрическая плита, вероятно, Зелянина использовала комнату и как кухню, и как жилую.

Подняв Ирину на руки и положив её на стоявший рядом диван (никакой реакции с её стороны не поступило), я похлопал её по щекам, а когда это ни к чему не привело брызнул ей на лицо немного воды, которую взял из бутылки, стоявшей на столе. Зелянина сначала застонала, а затем открыла глаза. Её глаза сказали мне многое: в них была и тоска, и боль, и безысходность. Именно этого я и боялся. Наркоманы не пугают меня и не вызывают жалости, в большей своей части они безвредны. Они вызывают у меня чувства тоски и полного бессилия, так как помочь им практически невозможно, смерть ходит вокруг них и самостоятельно избирает способ, как убить: передозировка, заражение смертельной болезнью или тому подобное. И никто, чёрт возьми, никто ничего сделать не может.

Видя состояние Зеляниной, я сходил к столу, налил чайник и включил его, после чего принёс ей стакан воды. Оставив её одну, я дошёл до машины, взял из бардачка упаковку обезболивающих таблеток и несколько одноразовых пакетиков с кофе. Со всем этим я вернулся в дом. С Зеляниной мы пока не обменялись и словом: я, дождавшись готовности воды в чайнике (удивительно, но электричество отключено не было), сделал ей кофе, затем дал ей две таблетки, которые она молча приняла, запив водой. После этого она тяжело села, прислонившись к спинке дивана. Ирина равнодушно приняла чашу с кофе, которую я ей передал, поэтому решил, что можно попробовать начать беседу.

— Ирина, здравствуйте. Меня зовут Вячеслав Талызин. Я адвокат. — я старался говорить медленно. — Вы понимаете меня?

Зелянина в ответ лишь кивнула головой.

— Хорошо. Мне необходимо переговорить с вами, но, если вы откажетесь, я уйду. Вы ответите на мои вопросы? — снова утвердительный кивок.

— Ирина, меня интересует ваш друг Илья Костомаров. Вы согласны поговорить о нём?

— Д-да. — после продолжительного молчания и с явным трудом произнесла Зелянина.

— Хорошо. — я старался говорить тихо, спокойно, чтобы не провоцировать её. — Вам известно, что он мёртв?

— Да, туда ему и дорога. — прозвучал жёсткий ответ.

— Он вас обидел?

— Что я получу за наш разговор? — вдруг спросила Зелянина, видимо, приходя в себя.

— Что Вы хотите?

— Деньги.

— Нет. — тут я подпустил металла в голос. — Не спонсирую приобретение наркотиков. Но могу помочь.