— Олег Александрович, вы уверены в этом? — моё удивление только возросло. — Номером телефона не ошиблись?

— Нет, Вячеслав Иванович, не ошибся. Когда и где мы можем встретиться?

— Так, — прикинул я, — давайте завтра…..

Давно, ещё со дня встречи с Лёнечкой я запланировал встречу с Турчиновым. Данный персонаж меня очень заинтересовал, изучению его личности я посвятил значительное время. Дальнейшие события укрепили моё убеждение в том, что он если не замешан в этом деле, то очень хорошо осведомлён о нём. Я не хотел показывать свой интерес к нему Кристине Фёдоровой, это могло привести к недоразумениям. Роль Турчинова в этом деле была непонятна, и, хотя для моего клиента это ничего не меняло, я из чистого любопытства (есть за мной такой грешок) решил нашу встречу организовать. Сделать это оказалось не так уж и сложно. Ещё с советских времён или из-за особенностей российской действительности руководство любой крупной организации, будь то завод либо торговый центр, предусматривало встречи с гражданами. Для чего это необходимо, мне непонятно. Но это позволило мне записаться на приём к директору завода Турчинову Сергею Витальевичу. Секретарь, принимавший звонки, поинтересовался лишь моим именем и темой беседы (я сослался на личный вопросы). В итоге 26 февраля в 10 часов я стоял на проходной и ждал, пока мне выпишут пропуск. Получив пластиковую карточку, я в сопровождении охранника прошёл в административное здание, где он меня оставил на втором этаже, в небольшом фойе. Кроме меня, желающих пообщаться с Турчиновым, не наблюдалось. Минут через десять ко мне вышел секретарь, который проводил меня в кабинет своего начальника. Тот уже был на месте. Необходимо отдать должное Сергею Витальевичу, он соизволил подняться, пройти ко мне на встречу и после того, как мы оба представились, пожать мне руку. Рукопожатие у него было крепким, взгляд цепким. Сам высокий, спортивной внешности, с располагающим лицом. Кабинет Турчинова меня не восхитил и не удивил: слишком всё функционально, в помещении отсутствовал отпечаток его личности. Уверен, что всю мебель (под старину, оттенков чёрного дерева) и её расстановку организовал кто-то из подчинённых, сам Турчинов к этому руку не прикладывал.

После того, как мой сопровождающий удалился, Сергей Витальевич предложил мне сесть в кресло, стоявшее напротив его стола, сам же занял своё место за тем же столом, напротив меня. Я не торопился начинать разговор, внимательно его разглядывая. Турчинов также не стремился к началу беседы. Молчание наше длилось около 5 минут, после чего Сергей Витальевич, видимо, вспомнив о том, что он хозяин, начал:

— Вячеслав Иванович, что вас привело ко мне? — он поднял руку, увидев, что я собираюсь отвечать, чем прервал меня. — Чтобы вы не лишний раз не прибегали к лжи, сразу скажу, мне известно кто вы, а также известно, что занимаетесь делом Степана Фёдорова. Уверен, это и привело вас ко мне? Подозреваете меня в чём-то?

— Что ж, замечательно, — начал я, — не придётся затягивать начало серьёзной беседы. Не будем ходить вокруг. Да, я пришёл к вам в связи с делом Фёдорова, думаю, вы сможете прояснить некоторые аспекты этого дела.

— Я? — удивление Турчинова не выглядело натуральным. — Каким образом? И почему вы не обратились к Кристине Фёдоровой? Она бы нашу встречу организовала намного быстрее. Не серьёзно как-то — известный адвокат и приходит ко мне как проситель. Думаю, многие добиваются встречи с вами. Я сам, в своё время, пытался предложить вам работу, но не смог добиться даже телефонного разговора с вами.

— Если вы наводили обо мне справки, то вам известно, что я не люблю работать. Давайте вернёмся к теме разговора, имеет ли смысл вообще задавать вам вопросы?

— Хм, если честно, я не вижу необходимости что-то вам сообщать.

— Даже если спасёт Фёдорова от тюрьмы?

— Вячеслав Иванович, — улыбнулся Турчинов, — я внимательно слежу за ходом процесса. Проведённая вами работа позволяет сделать однозначный вывод — освобождение Степана дело одного-двух судебных заседаний. То есть ваши изыскания фактически уже никому не нужны.

— Уверены в этом?

— Думаю, что да.

— Жаль. Дело в том, что в деле господина Фёдорова не всё так очевидно. Не забывайте, если его оправдают, то следствию понадобится новый подозреваемый.

— У вас есть кто-то на примете?

— Есть.

— Это как-то затрагивает меня? — Турчинов заинтересованно посмотрел на меня.

— В какой-то мере.

— Вы умеете заинтриговать. — задумчиво произнёс мой собеседник и после минутного раздумья продолжил. — Хорошо. Я согласен, но при одном условии — я поделюсь с вами информацией только в обмен на вашу. Если вы чем-то меня удивите либо сообщите что-то новое, в ответ я раскрою свои сведения. Идёт?

— Идёт. Но меня интересует не это, мне необходимо лишь подтвердить либо опровергнуть мои предположения и умозаключения.

— Да? Ещё проще. Начнём? — Турчинов выжидательно уставился на меня.

— Хорошо. Скажите, известно ли госпоже Фёдоровой, а также органам предварительного следствия и суду то обстоятельство, что вы являетесь владельцем орудия убийства, фигурирующего в деле об убийстве Костомарова. Кортик, которым он убит, длительное время находился в вашем владении.

— А вы действительно хороши. Сами докопались или кто-то подсказал?

— Сам.

— Нет. Им ничего не известно, но за обладание данной информацией я разрешаю вам вопрос, на который отвечу.

— Зачем вы скрыли это обстоятельство и зачем поручили Фирсову помочь вам в этом? Ведь именно он помог вам, больше некому.

— Вячеслав Иванович, — Турчинов посмотрел на меня с каким-то странным выражением на лице (то ли печаль, то ли разочарование), — раскрывать тот факт, что я являлся владельцем орудия убийства, мне невыгодно. Это плохо повлияло бы на мой бизнес: привлекло ненужное внимание, привело бы к ненужным подозрениям. Кортик выбыл из моего владения до убийства, к убийству я не причастен. Что касается Фирсова, то да, не скрою, я попросил его не акцентировать внимание на клинке.

— А вы понимаете, что, кроме этого, он ещё исключил из поля зрения следствия других подозреваемых, оставив единственного — Степана Фёдорова.

— Можете мне поверить, такого я ему не поручал, это не в моих интересах.

— Ладно, ответ я получил, следуем дальше. — я даже позволил себе развалиться на кресле, так как разговор пошёл так, как мне нужно. — А известно ли кому-либо о том, что вы сами передали кортик Костомарову?

— Ух ты, и это узнали! Наверное, от Зеляниной? — поинтересовался Турчинов и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Бедная девочка. Что ж, она сказала вам правду. Кортик я передал Костомарову и произошло это 27 июня. На следующий день произошло убийство.

— Да, но сделали вы это для того, чтобы клинок получил Степан Фёдоров. Зачем?

— Зачем? Для этого имелись причины.