— О кузенах Ирмы, разумеется, и ее драгоценном дядюшке! К счастью, они ничего не знали о ребенке, иначе нашли бы способ нажиться на нашей малышке. Моя бедная, бедная девочка! Она хотела забыться, стала принимать опиум, чтобы заглушить боль…

— А во дворец донесения поступали ежемесячно, — припомнил Окберт вполголоса.

Он ознакомился с их содержанием перед отъездом в Фелтон, когда думал, что потратит на поиски бастарда считаные дни. Отчеты были подробные, скучные и выглядели весьма достоверно, чтобы у короля не появилось желания знакомиться с нагулянным отпрыском. Кто-то очень старался не вызвать подозрений; кто-то достаточно влиятельный, чтобы не бояться быть пойманным.

Окберта могли приговорить к тюрьме или смертной казни за одно только предположение, дополняющее картину и идеально решающее загадку пропажи бастарда. Только поэтому он предпочел оставить догадки при себе, а не высказать вслух. Он обдумает все позже и найдет аргументы за и против. Но не сейчас, не при Тайрин, способной поддаться эмоциям и натворить глупостей.

* * *

От Минты они вышли вымотанные, будто не беседу вели, а читали трактат о средневековых пытках, а после применили полученные знания на практике. Хорошее настроение Тайрин как ветром сдуло. От резких миазмов старого дома разболелась голова, и к отделяющему район от центра мосту женщина шла в молчании, даже не пробуя начать разговор.

Только оставив позади страшную окраину с мрачными закоулками, озлобленными жителями и пугающими тайнами, она позволила себе вдохнуть полной грудью и устало посмотрела на следователя. Они остановились на разделяющем районы мосту. Белые хлопья снега застыли на воротнике ее пальто, липкой паутиной запутались в волосах; щеки побледнели, но женщина этого не замечала.

— Я отказываюсь в это верить. Минта что-то путает, — заявила она, пряча подрагивающие пальцы в карманах пальто.

Ей было страшно. Так страшно, что приходилось скрывать свой страх за злостью. Казалось, еще немного, и она взорвется.

— Минте нет смысла врать, — покачал головой следователь.

Тайрин захотелось его ударить. Он был прав — а как же иначе? — но сейчас она не желала слушать голос разума.

— Тьенна — сумасшедшая, — настойчиво повторила она, глядя исподлобья на собеседника. — Или просто ошиблась.

— И случайно назвала Ани? — скептически переспросил Лэртис.

— Это популярное имя, — последний аргумент выглядел совсем жалко, но Тайрин не могла не ухватиться за него.

— Ты же понимаешь, что этот довод звучит нелепо.

Мужчина дотронулся до ее плеча, делая вид, что стряхивает снег. Едва заметно сжал пальцы. Пришлось прикусить губу, чтобы не раскиснуть окончательно. Кто бы мог подумать, что такая незначительная поддержка герцога покажется настолько важной!

Она сделала шаг вперед и почти уткнулась носом в его грудь. Потом задрала голову. Даже на каблуках Тайрин была существенно ниже Лэртиса.

— Ты не можешь так поступить, — ее голос дрогнул, и женщина медленно выдохнула, беря себя в руки. Посмотрела на невозмутимого следователя, сжала в кулак лацкан его пальто. — Не отбирай у меня Ани! Я потеряла Калена и не готова пережить это снова.

На мгновение маска равнодушия слетела с лица Окберта. Он тяжело вздохнул и обнял ее, прижав к пропахшему табаком пальто.

— Прости.

Всего одно слово пресекло все возможные нападки и обвинения, которые Тайрин готова была высказать. Более того, она сознавала, что обманывает себя, что все равно не смогла бы пожертвовать тысячами человеческих жизней ради одной.

— У меня нет выбора, — не стал лгать следователь. — Но я сделаю все возможное, чтобы помочь Ани подготовиться к ритуалу. Риск будет минимален.

— Минимален? — голос Тайрин упал до пронзительного шепота. Она чуть отодвинулась от него, но не высвободилась из кольца рук. — Как ты собираешься выполнить свое обещание? Ты сам говорил, что даже принц, готовясь к ритуалу всю сознательную жизнь, мог погибнуть! Думаешь, Ани справится? Она всего лишь ребенок!

— Я научу ее.

— О том, что придется пожертвовать магией, тоже сам скажешь?!

Проходящий мимо мужчина покосился на них, и Тайрин наконец вспомнила о приличиях, отошла на несколько шагов и заговорила тише:

— Давай не принимать поспешных решений. Сначала проверим артефактом. Вдруг Минта все-таки ошиблась? Или в приюте есть другая девочка с таким именем?

Окберт хотел возразить, но поймал умоляющий взгляд и промолчал. Тайрин прекрасно понимала, как тщетны ее ожидания. И все же отчаянно надеялась. Ей нужно было время, чтобы принять правду.

Мужчина отошел к ограде моста и закурил.

— Я попрошу Квона предоставить Минте укрытие. Старуху надо взять под охрану, — сказал он, выпуская струйку горького дыма. — Она больна и явно не в себе, расскажет об Ани любому, кто будет с ней вежлив. Если уже не разболтала.

— Разве это не значит, что охрана нужна и Ани тоже? — нахмурилась Тайрин.

Впрочем, эта мысль показалась ей разумной только в первые мгновения, пока до нее не дошло, что противники тоже не дураки. Чрезмерная забота о безопасности Ани будет выглядеть подозрительно. Лэртис, видимо, подумал о том же.

— Слишком очевидно, — сказал он. — Пока что ее считают твоей подопечной, совершенно неинтересной фигурой, которую можно не брать в расчет. Это лучшая защита.

— Тогда добавь охрану мне, — не сдалась Тайрин. — После всех передряг, в которых я побывала, ничего странного, если меня будут сопровождать стражи. И Ани тоже окажется под наблюдением.

Окберт чуть не выронил сигарету от удивления:

— А ты не будешь сбегать от охраны? Никаких самостоятельных прогулок по городу, встреч с братством или с подозрительными мужчинами?

Тайрин было не до шуток:

— Ради Ани я готова потерпеть временные неудобства.

— Пойдем в участок. Разговор не для вестника. Уверен, Квон будет в восторге от твоего решения, — кивнул Лэртис и, потушив сигарету, первым направился в центр города.

* * *

В последний раз Тайрин была в участке несколько лет назад, когда получила уведомление, что дело ее мужа закрыто. Обвинения были сняты, ей принесли извинения и сожаления об утрате, но так сухо и официально, что Тайрин не выдержала и разрыдалась. Ее пожалели, дали платок — а после долго шушукались за спиной. С тех пор она не позволяла себе плакать при посторонних.

За прошедшие годы в участке мало что изменилось. Все так же тесно стояли столы, бурно обсуждались чьи-то дела, туда-обратно сновали стажеры из стражей. Лэртис решительно протолкнулся сквозь очередь, выслушав поток брани в свой адрес, и подошел к закрытой двери. Сидящий рядом мальчишка-стажер вскочил, загораживая путь.

— Простите, тьен Квон просил его не беспокоить. Он ведет допрос и…