– Отличный выбор, Магистр, – сказал я, любуясь архитектурой этого ужасающего сооружения.

– Охуенный, – кивнул Первый некромант.

* * *

На следующее утро жители проснулись уже в другом городе. Топоним «Д’уирсэтх» был удален со всех указателей и заменен на Новый Эребург. Военные патрули оккупационной армии прочесывали улицы, высматривая вывески, объявления или знаки на каэллархском диалекте. Их владельцам настойчиво напоминали о новой политике, а с теми, кто ее игнорировал, случались различные неприятности. Обычно всё начиналось с разбитых стекол и уничтоженного (под предлогом поиска скрывающихся бунтовщиков) инвентаря. Для тех, кто упорствовал, последствия оказывались куда плачевнее, их имущество при загадочных обстоятельствах гибло в огне, а сами они бесследно исчезали.

Когда первые лучи солнца легли на заспанный город, Городской стражи уже не было. Незадолго до рассвета, в рамках широкомасштабной и чрезвычайно эффективно проведенной операции, эрейская армия одновременно окружила все посты, выломала двери и взяла под контроль здания. Рядовые стражники лишились оружия и мундиров, а затем, порой в одном нижнем белье, были отправлены по домам. Офицеров Стражи интернировали, на практике это означало, что их заковали в кандалы и заперли в подземельях Цитадели ожидать дальнейшей участи. Большинству из них предстояло отправиться в эрейскую армию и получить назначение в какой-нибудь отдаленный гарнизон, откуда они больше никогда не вернутся домой. Те же, кто успел перейти дорогу кому-то из эрейцев, просто станут заключенными Цитадели.

Стража не оказала существенного сопротивления. Действия королевских сил были настолько слаженными, что стражников застигли врасплох, и они даже не успевали схватить оружие, когда тяжеловооруженные отряды ломали двери участков. Лишь в нескольких случаях стражники вступили в бой, но у них не было шансов против великолепно экипированных и обученных эрейцев. Все было безупречно спланировано и идеально скоординировано, настоящий шедевр в исполнении де Верде и его штаба. В итоге потери Стражи в результате боев и, как позже говорили в Цитадели, «несчастных случаев», составили почти пятьдесят человек. На эрейской стороне оказалось только семеро убитых.

В назначенный день де Верде приказал продемонстрировать силу. Он вывел из казарм все доступные части, включая Седьмой полк. Военные патрули были буквально повсюду. Невозможно было пройти улицу от начала до конца, чтобы не столкнуться хотя бы с двумя группами солдат, разгоняющими толпу. Даже бедные кварталы плотно обложили, и все собрания более трех человек немедленно разгоняли, чтобы подавить любые беспорядки в зародыше. Впрочем, никаких попыток оказать сопротивление не предпринималось. Да, в трактирах, домах и борделях раздавались клятвы отомстить, призывы к мятежу и возгласы возмущения. Однако по улицам все пробегали быстро, опустив глаза, лишь бы не дать какому-нибудь эрейцу повода к задержанию.

С наступлением темноты улицы совсем опустели. Вечером глашатаи объявили, что выходить из домов ночью запрещено, но и без них весть о том, что после сумерек на улицы выйдут мертвецы, распространилась быстро. Поэтому все остались дома. Двери заперли, захлопнули ставни, а те, кто мог себе это позволить, поставили на входах вооруженных охранников. Жители бедных кварталов с их тонкими деревянными стенами и хлипкими окнами явственно слышали хруст костей и скрежет ржавых доспехов, когда ожившие трупы патрулировали закоулки Нового Эребурга.

Я имел сомнительное удовольствие находиться рядом с Первым некромантом, когда тот вызывал свою армию. Около полудня нам пришлось отвести его на городское кладбище – единственный обильный источник необходимых ему материалов. То, что родственники и знакомые местных жителей не смогут обрести вечный покой в местах захоронений и будут подняты из своих могил, чтобы пугать городское население, воспринималось обществом как немыслимое осквернение и оскорбление. Однако до сих пор стратегия графа де Верде работала, и страх, который испытывали местные жители, определенно преобладал над возмущением. Поэтому никто даже не попытался протестовать, когда мы направились на кладбище, и некромант начал совершать свои ритуалы.

Мои знания о некромантии были весьма скудными. Однако само искусство не показалось мне особенно сложным. Первый некромант не нуждался в магических атрибутах, ему не требовалось определенное время дня или ночи для совершения обрядов, да и ритуал длился как-то не особенно долго. Он просто зашел на некоторое время в один из склепов и приказал нам ни при каких обстоятельствах не беспокоить его.

Я выставил для порядка караулы, чтобы создать впечатление контроля над ситуацией, но всё равно мои ребята, вместо того чтобы следить за обстановкой, напряженно уставились на вход в гробницу. Однако по-прежнему ничего не происходило, и солдаты начали терять интерес. Вокруг тянулись ленивые разговоры, несколько человек присели для удобства на низкую ограду, окружавшую склеп, а кто-то даже вытащил колоду карт. Парша встал напротив одного из надгробий, расстегнул ширинку и принялся мочиться на барельеф, изображавший покоящегося под ним мертвеца во время охоты.

Некромант внезапно вышел из склепа, остановился перед нами и как-то театрально поднял вверх руки. И в тот же миг земля вокруг содрогнулась, словно от мощного точка, и со всех сторон послышались бесчисленные, шуршащие звуки, словно тысячи крыс вдруг начали царапать когтями по какой-то твердой поверхности. В десятке мест почва пришла в движение, поднялись небольшие бугорки, из которых стали выползать перепачканные в земле высохшие скелеты. Парша резко отшатнулся, когда костлявая рука пробила землю прямо у его ноги, и мы все невольно сжались в плотное кольцо, спиной друг к другу.

Вокруг нас появлялось все больше мертвых. Сначала это были только старые скелеты, от которых остались лишь кости. Им несложно было выбраться, так как их гробы давно сгнили. Потом, упорно ломая гнилые доски, появились трупы посвежее и вместе со своими предками принялись искать инструменты, чтобы вскрыть каменные саркофаги, предназначенные для погребения богатых покойников, и деревянные гробы, закопанные в последние несколько лет. Одного особо крупного мертвеца с остатками кожи другие использовали в качестве тарана, чтобы высадить дверь сарая, где могильщики хранили снаряжение. Первый некромант стоял спокойно, сложив руки на груди и уверенно улыбаясь, наблюдая за этой слаженной работой, пока мы боролись с желанием схватиться за мечи.

Когда мертвецы ломами вскрыли крышки последних саркофагов, а лопатами и кирками разбили гробы, вокруг нас собрался немалый отряд. Большинство составляли голые старые скелеты, но можно было наблюдать и все более ранние стадии разложения, вплоть до совершенно свежих тел, которых, несомненно, узнают их близкие, когда трупы начнут патрулировать улицы.

Первый некромант, словно дирижер, сделал несколько движений поднятыми руками, и армия мертвецов зашевелилась. Мы и раньше не раз сталкивались с нежитью и знали, чего от них ожидать, но несмотря на это инстинктивные реакции было трудно контролировать. У нескольких солдат началась рвота, когда порыв ветра неудачно направил в их сторону запах гниющих тел. Поначалу нежить напоминала муравейник, в который кто-то ткнул палкой, они суматошно двигались в разные стороны, то и дело натыкаясь друг на друга. Но потом картина стала проясняться, и вскоре они уже напоминали регулярную армию, стоявшую ровными рядами и салютовавшую Первому некроманту. Тот, кажется, уже только для того, чтобы покрасоваться перед нами, приказал своим трупам сделать поворот налево, а потом и несколько других простых маневров из учебника строевой подготовки. Мертвецы выполнили все команды четко и идеально.