– Ави, все зовут меня Ави. Теперь это официально. А ты хорошо выглядишь. Как дела дома?

– Хорошо.

Морис попытался улыбнуться. А главное – понять, чего хочет Виктор.

– Вы уже сменили имена?

– Нет.

– Ее надо назвать Яэль.

Он имел в виду Жоэль.

– Пусть сама решит, когда вырастет.

Виктор зажег сигарету.

– Хочешь как-нибудь зайти к нам? – спросил Морис.

– Нет.

Виктор огляделся. Поодаль Джеки и его команда разгружали судно из Одессы.

– Нравится работа? – спросил он.

– Если хочешь честного ответа, то нет, – сказал Морис.

Виктор кивнул. Он и так это знал.

– Посмотрю, что можно сделать.

Вот и все. Они перекинулись еще парой фраз, и Виктор направился к Джеки, который обнял его как старого друга. Никаких вопросов про Ясмину. Внезапно Морис пожалел, что не спросил, где именно Виктор воевал, что пережил и где живет сейчас. Но, возможно, он и не хотел этого знать. Чем меньше он будет знать, тем меньше ему придется скрывать от Ясмины, потому что он не собирался рассказывать ей об этой встрече. Это не ложь, сказал он себе, он просто оберегает ее от ненужного волнения.

* * *

Через неделю Виктор появился снова, так же без предупреждения, как и в предыдущий раз. Но на этот раз он прибыл в порт на военном джипе. Он был в форме, глаза закрыты солнцезащитными очками. Резко затормозив, он весело крикнул Морису:

– Поехали!

– Куда?

– Залезай!

* * *

Когда они выезжали из города, то на мгновение вновь возникло это абсолютно искреннее ощущение, что они друзья. Чувство это было глубже и теплее, чем узы, какие связывают боевых товарищей. Словно они были братьями, хотя у обоих не было братьев. С Виктором все становилось легко, он был как приход весны. Ему всегда был свойствен заразительный оптимизм, к которому сейчас прибавилась самоуверенность победителя. Он доказал свою правоту всем, кто считал его мечтателем.

– У меня есть для тебя хорошая работа! – перекричал ветер Виктор. – Где тебе больше не придется таскать ящики!

Джип пересек проспект Кармель и понесся по Яффской дороге, мимо английского военного кладбища за городом и дальше, дальше, несколько километров вдоль побережья. Посреди пустыни Виктор свернул на пыльный проселок и затормозил. Перед ними были ворота, охраняемые полицейскими, бесконечный забор с колючей проволокой, а за ним – ветхие лачуги, насколько хватало глаз. Бывшие британские казармы Святого Луки государство превратило в лагерь, потому что иммиграционный офис в порту трещал по швам. Теперь в страну въезжало в шесть раз больше евреев, чем при Британском мандате. Поселение было огромным и все равно уже не справлялось. Называлось оно Sha’ar Ha’aliya, «Ворота иммиграции».

– Это наш остров Эллис. Ты входишь сюда как еврей диаспоры, а выходишь израильтянином. Мило, да? – иронично сказал Виктор и выпрыгнул из джипа. – Пойдем познакомлю тебя с моим другом Дэном.

Когда Морис увидел нескончаемую толпу людей за оградой, его охватила смесь отвращения и сострадания. Он слишком хорошо знал это: очереди у бараков за войлочными одеялами, мужчины, сидящие на чемоданах, плачущие дети и матери, которые апатично их убаюкивают. Запах пота, болезней и дезинфекции. На лицах страх, возмущение, потерянность. За время пути эти люди растеряли все прекрасное, что в них было.

– Постой, – сказал Морис. – Что это за работа?

– Они здесь не справляются. Им нужно больше сотрудников. Регистрация для армии, документы, вся эта волокита. Ну пошли же.

Морис по-прежнему стоял рядом с джипом.

– Ты идеально подходишь для этой работы. Ты говоришь на немецком, итальянском, английском.

– А твои друзья… они знают, кто я?

– Они знают, что ты мой друг.

Морис почувствовал, как сжался желудок.

– Боишься заразиться? Не волнуйся, в качестве приветствия у них душ из ДДТ! – Виктор усмехнулся.

Нет, Морис боялся совсем другого: люди, с которыми придется работать бок о бок, собаку съели на проверке иммигрантов со всего мира. Они поднаторели не только в выявлении больных, но и тех, кто имеет фальшивые документы. Арабские непрошеные гости, шпионы со всего мира и проныры, выдающие себя за евреев, чтобы спастись от нищеты. В этом лагере он станет работать на тех, кто в любой момент может отобрать у него его собственное существование. Как только они узнают, кто он на самом деле, его посадят на первый же корабль – или в тюрьму. Виктор угадал его мысли.

– Даже не думай об этом, у них полно других проблем – ты видишь эти толпы? Кроме того, ты белый. Местный!

Морис посмотрел на очередь из марокканских семей перед бараком. Все в длинных одеждах, сандалиях, и никто не знает ни слова на иврите. Две ашкеназские медсестры грубо выкрикивали приказы, которые марокканцы игнорировали.

– Похоже на Тунис, правда? – с насмешкой сказал Виктор. – Сначала мы хотели выбраться из Северной Африки, теперь везем Северную Африку к себе.

– Ты говоришь «мы». На кого ты сам сейчас работаешь?

– На кого я работаю, тебя не должно заботить. Сейчас нам надо найти хорошую работу тебе. И тут для тебя самое безопасное место! Помнишь отель «Мажестик»? Ты и твои товарищи собрались вокруг моего пианино, горланят «Лили Марлен»… а я – ваш маленький итальянец-симпатяга. Потому что никто не мог представить, что прямо рядом с вами – еврей. Лучше всего прятаться там, где никому не придет в голову искать. В самой сердцевине.

Морис ненавидел, когда Виктор напоминал ему о той жизни, которую ему почти удалось забыть.

– Слушай, Морис. Пока я жив, с тобой ничего не случится. У меня протекция, понимаешь? На самом верху.

Именно этого я и боюсь, хотел ответить Морис. Но вместо этого сказал:

– Спасибо, Виктор. Я очень признателен тебе. Но бюрократия – это совсем не мое.

– То есть хочешь опять таскать ящики?

– Я хочу работать по специальности. Это единственное, по чему я скучаю из моей прежней жизни, понимаешь?

Виктор задумчиво почесал голову.

– Ты уверен?

* * *

На обратной дороге Морис размышлял, верно ли он поступил. Но вслух ничего не сказал. Виктор подвез его почти до двери. Морис предложил ему зайти, но Виктор отговорился какой-то встречей. Поднимаясь по лестнице, Морис решил и на этот раз не говорить ни слова о Викторе. Но когда Ясмина спросила его, где он был, он рассказал про лагерь. Сказал, что поехал туда из любопытства. А потом добавил, и это не было ложью, как сильно это напомнило ему Лагерь номер 60 и как это страшно – спустя годы после Холокоста опять видеть евреев за колючей проволокой. Только охранники теперь тоже евреи. Ясмина ответила, что узнала о лагере от бывших коллег