– Ого-го! – воскликнул доктор Стиллингфлит. – В первый раз,Пуаро, я слышу от вас подобное! Чудесам несть числа.

– Но я не совсем понимаю, зачем ей понадобились двеличности? – сказала миссис Оливер. – Только лишние осложнения.

– Нет. Они были ей нужны, – возразил Пуаро. – Видите ли,благодаря им она всегда могла обеспечить себе алиби. Подумать только, что этопроисходило у меня на глазах, и я ничего не увидел! Парик… я все время к немувозвращался, но не понимал почему. Две женщины, которых никогда, ни при какихобстоятельствах, не видели вместе. Их жизни были так организованы, что никто незамечал их долгих отсутствий. Мэри часто ездит в Лондон за покупками, посещаетфирмы по продаже недвижимости, уходит оттуда с пачками разрешений на осмотрдомов, а затем якобы эти дома осматривает. Фрэнсис ездит в Бирмингем, вМанчестер, даже летает за границу, ведет богемную жизнь в Челси, водит компаниюс причастными искусству молодыми людьми, которых использует для операций, неслишком одобряемых законом. Для Уэддербернской галереи заказываются особыерамы. Там устраиваются выставки молодых многообещающих художников. Их картиныпокупаются и посылаются за границу или отправляются туда на выставки, атайнички в рамах битком набиты пакетиками с героином. Всякого родамошенничества – искусные подделки второстепенных старинных художников и томуподобное. Она все это очень умело организовывала и устраивала. Средихудожников, чьими услугами она пользовалась, был Дэвид Бейкер. Его отличалталант блестящего копировальщика.

– Бедный Дэвид! – тихо сказала Норма. – Когда мы толькопознакомились, он мне казался изумительным.

– Этот портрет… – задумчиво проговорил Пуаро. – В мыслях явсе время возвращался к нему. Зачем Рестарик повесил его у себя в конторе?Какую важность он для него имел? Нет, моя тупость меня отнюдь не восхищает.

– Но при чем тут портрет?

– Это был очень ловкий ход. Портрет служил своего родаудостоверением личности. Парные портреты мужа и жены кисти модного художникатого времени. Когда их забрали из хранения, Дэвид Бейкер уже написал дляподмены портрета Рестарика портрет Оруэлла, омолодив его лет на двадцать.Никому в голову не могло прийти, что портрет – подделка. Стиль, мазки, холст –все было воспроизведено с полной достоверностью. Рестарик повесил его над своимписьменным столом. Человек, встречавшийся с Рестариком пятнадцать лет назад,мог сказать: «Вас просто не узнать!» Или «Как вы изменились!» Но тут онподнимает глаза на портрет и решает, что просто успел основательно забыть, каквыглядел его знакомый в молодости.

– Но это же был огромный риск для Рестарика… вернее, дляОруэлла, – сказала недоверчиво миссис Оливер.

– Вовсе не такой большой, как кажется. Он ведь был непретендентом на наследство, неведомо откуда взявшимся, а членом известнойфирмы, вернувшимся на родину после смерти брата, чтобы привести в порядок дела.Много лет он провел за границей, откуда привез молодую жену, с которой ипоселился у дряхлого, полуслепого, но весьма именитого дядюшки, который знавалего только школьником, а потом потерял из виду и теперь принял без всякихсомнений. Других родственников у него не было, кроме дочери, которой было пятьлет, когда отец с ней расстался. Два старых клерка, служивших при ЭндрюРестарике до его отъезда в Южную Африку, успели умереть. А молодые служащие внаши дни нигде долго не задерживаются. Семейный поверенный также скончался.Можете не сомневаться, что Фрэнсис очень тщательно изучила обстановку, когдаони задумали свой план. Как выяснилось, она познакомилась с ним в Кениипримерно два года назад. Оба вели рискованные игры с законом, хотя и в разныхобластях. Он занимался темными операциями, связанными с поисками полезныхископаемых, и, в частности, отправился с Рестариком в очень дикие края. Прошелслух о смерти Рестарика (на этот раз, видимо, верный), но потом опровергнутый.

– Полагаю, денежная ставка была очень большой? – спросилСтиллингфлит.

– Колоссальной. Немыслимая игра ради немыслимой ставки. И,казалось, выигрыш у них уже в кармане. Эндрю Рестарик сам был очень богат, даеще унаследовал состояние брата. Никто не усомнился в его личности. И воттут-то все пошло прахом. Вдруг как гром с ясного неба письмо от женщины,которая, если они сойдутся лицом к лицу, сразу узнает, что он – не ЭндрюРестарик. И еще один камень преткновения: Дэвид Бейкер начал его шантажировать.

– Этого, я полагаю, можно было ожидать? – с легкимнедоумением сказал Стиллингфлит.

– Нет, они были застигнуты врасплох, – ответил Пуаро. –Дэвид никогда прежде не покушался на шантаж. Вероятно, его соблазнило огромноебогатство псевдо-Рестарика. Деньги, которые он получил за подделку портрета,выглядели мизерными в сравнении с услугой, которую он оказал. И он потребовалеще. Поэтому Рестарик выписал ему чек на большую сумму и сделал вид, будтопошел на это ради дочери – чтобы оберечь ее от несчастного брака. Действительноли Дэвид хотел жениться на ней, я не знаю, но это не исключено. Толькошантажировать людей вроде Оруэлла и Фрэнсис Кэри было опасной затеей.

– Вы хотите сказать, что эта парочка преспокойно пошла наубийство двух людей, даже глазом не моргнув? – спросила миссис Оливер, болезненноморщась.

– Они чуть было не прибавили к своему списку вас, мадам, –сказал Пуаро.

– Меня? Так вы думаете, что по голове меня ударил кто-то изних? Фрэнсис, наверное? А вовсе не бедный Павлин?

– Да, я не думаю, чтобы это был Павлин. Но вы ведь ужепобывали в Бородин-Меншенс. А теперь, по-видимому, выследили Фрэнсис в Челси,прикрываясь довольно-таки натянутой историей – так, по крайней мере, показалосьей. Поэтому она тихонько ускользает из мастерской и, чтобы отучить вас отпраздного любопытства, чуть не проламывает вам череп. Вы же не слушали, когда япредупреждал вас об опасности!

– Просто не верится, когда я вспоминаю, как она томновозлежала в этой грязной мастерской, точно позируя Берн-Джонсу! Но зачем… – Онаперевела взгляд на Норму и снова посмотрела на Пуаро. – Они использовали ее,сознательно обрабатывали, пичкали наркотиками, внушали, будто она совершила дваубийства. Зачем?

– Им нужна была жертва… – ответил Пуаро.

Он поднялся и подошел к Норме.

– Дитя мое, вы перенесли страшное испытание. Но большеничего подобного с вами не случится. Помните, вы можете быть абсолютно увереныв себе. Почувствовать вблизи, что такое абсолютное зло, значит на всю жизньвооружиться против всяких неожиданностей.

– Наверное, вы правы, – сказала Норма. – Думать, что тысумасшедшая, по-настоящему верить в это… просто ужасно. – Она вздрогнула. – Ноя даже теперь не понимаю, почему я спаслась. Каким образом все поверили, что яне убивала Дэвида, хотя даже я сама была убеждена, что убила его?