Я не кукловод – все решения были ваши собственные. Я не только не расставлял костяшки домино, но даже не знал, к чему это все может привести. Я только толкнул первую костяшку, сделав так, чтобы у Черепа появились симптомы. Это было больше похоже на бросок камня вниз по склону.

Но результаты были поразительные. На карту было поставлено существование всего его вида, а Роджерс, следуя своим идеалам, отказался убить своего злейшего врага.

Было ли это уникально в моем опыте? Безусловно. Достойно сохранения? Определенно. Достойно того, чтобы рискнуть собой? Я все еще не был уверен. Я уже видел Стива Роджерса, делающего точно то же самое сотни раз, но что-то было в том, как он позволил своей руке сломаться, в адской боли, которой он подверг себя ради своих идеалов, ради красоты, которой он посвятил себя, и это в конце концов убедило меня.

В каком-то смысле, вы можете сказать, что он меня заразил.

Поначалу я думал, что изменю свою структуру и позволю его иммунной системе победить меня. Антитела могли дать вам то самое лекарство – и так как меня осталось столь мало, уничтожение меня было бы только вопросом времени. Так же, как вы, доктор Кейд, были готовы к тому, что вас испепелят, я был готов исчезнуть.

Но только до тех пор, пока вы не добрались до дезинтегратора. И здесь мы опять приходим к вопросу о точке зрения. Для меня это было примерно то же самое, как безучастно стоять и смотреть на типа, который кромсает финкой Мону Лизу.

Неожиданно я увидел возможность не только защитить свое существование, но также последовать тем шаблонам, что так увлекли меня. С помощью вирионов, которые вы подцепили, я заразил вас как раз вовремя, чтобы вывести из строя. С вами в роли злодея я стал героем, спасая не только Капитана Америка, но также и доктора Н’Томо.

Спасая мир от… хм, себя.

После этого я поправил два своих штамма в Стиве Роджерсе, чтобы они уничтожили друг друга. Уверен, что доктор Н’Томо уже догадалась.

И теперь я существую только в вас, в стазисе, и у нас обоих есть масса времени, чтобы рассмотреть все нюансы этого необыкновенного, очаровательного метода воспроизводства – этого вируса мыслей и идей.

И мы будем разговаривать. Мы будем разговаривать об этом, и не только.

А потом – кто знает? Я могу изменить вас, вы можете изменить меня, или мы можем изменить друг друга. Но, как я сказал, из этого и состоит действительность. Из шаблонов, изменяющих друг друга.

По крайней мере, постарайтесь изменить способ, которым вы кричите.