Инстинкты побуждали Ниа успокоить тревогу пациента, но ей приходилось бороться и со своей.

– Верно, но мы же не можем знать всё, правда? Кейд предсказывал, что у тебя уже должны быть симптомы, но они отсутствуют. Значит, есть надежда. Тебе стоило бы посмотреть на список собравшихся великих умов. Когда тебя стабилизируют в стазисе, я тоже буду работать с ними. В других обстоятельствах я бы прыгала от счастья. И я уверена, что мы найдем лекарство.

Без тени сомнения Стив сказал:

– Я верю.

Если он и чувствовал уныние, то не показывал этого. По-видимому, настоящая безнадежность была ему совершенно неведома. Поэтому Ниа немного удивилась, когда он добавил:

– Но я думаю, для нас обоих будет лучше, если мы признаем, что расстаемся.

Она попробовала улыбнуться, но губы плохо слушались.

– На время.

– Да. На время.

Боясь, что если она будет смотреть в эти чистые голубые глаза слишком долго, то не выдержит, Ниа продолжала:

– Есть еще одна причина, почему я пришла. Прежде чем отправить тебя в камеру, я хочу сделать окончательный скан, чтобы определить скорость воспроизводства вируса. Нам не нужно рисковать и доставлять тебя на Геликарриер, один из сканеров мы установили тут.

– Весь в твоем распоряжении.

– Ляг на спину, пожалуйста.

Снова передернувшись, он подчинился, вытягиваясь побитым телом на столе. Вспоминая, что он сказал тогда в Сомали, – что он не мутант вроде Росомахи, но быстро залечивает раны, – Ниа понадеялась, что вирус не затронул эти процессы.

Она двинула несколько рычагов. Из стены пошел низкий гул.

Пока Стив глазел в белый потолок, маска, которую он носил, исчезла.

– Жаль, что мы так и не решили насчет кино.

Хорошо. Немного игривого флирта, и будет легче сказать правду, не говоря ее.

– Ты, может, и нет, а вот я не так давно решила.

– И?

– Я определенно могу уплотнить свое расписание, но нам придется выбрать что-нибудь, снятое за последние двадцать лет. Недавно был наплыв ваканданских боевиков, которые, я подозреваю, тронут даже твою западную сентиментальность.

– То, что надо. – Пока зеленые лучи сканера двигались туда и сюда по его телу, он вздохнул: – За свои деньги, я хотел бы узнать вас получше, доктор.

– Узнаешь. Считай, что это билет на отложенный сеанс.

Его лицо резко изменилось.

– У меня уже был такой билет. В следующий раз, когда я ее увидел, ей было восемьдесят. Она прожила хорошую жизнь, но я хотел бы быть в ней. Я потерял много друзей за все эти годы.

Он посмотрел в ее сторону, пытаясь встретиться глазами. Не желая прибавлять его боль, или свою, Ниа сделала вид, что сосредоточилась на сканере. «Надеюсь, он не знает, что система работает автоматически». Через мгновение она сменила тему:

– Но и врагов ты тоже потерял, так? Как ты себя чувствуешь, зная, что Иоганн Шмидт наконец мертв?

Распухшие губы не позволили ему широко улыбнуться.

– Наконец? Знаешь, в первый раз, когда он был «наконец» мертв, я почувствовал облегчение. Во второй раз я убедился, что он умер, и все было тоже о’кей. Но после третьего раза я больше не уверен в этом «наконец».

Ниа не знала, как принять это. Хотя они жили на одной планете, мир Стива так отличался от ее мира.

– Он так часто возвращается?

К полуулыбке добавились поднятые брови.

– Я уже потерял счет. Последний раз этот парень на моих глазах усох и превратился в скелет. Это было, когда Зола перенес шаблоны его мозговой активности в мой клон. Кто скажет в мире, где можно переносить мозговые шаблоны, что у Шмидта не было еще какого-то плана побега?

Ниа видела столь многих, подчинившихся болезни, что постоянное возрождение казалось ей абсурдным.

– Хорошо, если бы в этом мире вместо злых гениев мог возвращаться снова и снова агент Дженнер.

– Аминь.

Но тут ее осенил смысл этого факта.

– Если Зола сделал один клон, что ему мешало сделать еще один? И у него тоже может быть вирус.

– Еще один повод лишиться сна?

Ниа сделала вид, что обиделась:

– Я полевой эпидемиолог. У меня всегда есть поводы лишаться сна.

Тут запищал сканер.

– Готово?

– Он собрал данные. Теперь компьютеры будут искать экземпляры двух штаммов вируса. Сколько времени это займет, зависит от того, как быстро они воспроизводятся. Так что чем дольше нам придется ждать, тем лучше. Кстати, можешь сесть.

Когда Роджерс сел, она повернула к нему монитор, чтобы наблюдать вместе. На экране вращалась трехмерная каркасная схема его тела, наполняясь костями и внутренними органами.

Ниа приблизила вид на правую руку.

– Перелом, кажется, чистый. Уже заживает.

После этого несколько минут прошло в молчании. Она раздумывала, не должна ли сказать ему что-нибудь еще – о своих чувствах, или о вирусе.

Когда экран в конце концов заморгал зеленым, Ниа подвинула его поближе, чтобы изучить результаты. Она нахмурилась, но ничего не сказала.

Стиву, естественно, было любопытно.

– И что там?

Ниа знала, что выражение лица выдает ее, но решила пока не говорить.

– Я хочу сделать еще один скан.

– Это хорошо или плохо?

– Думаю, лучше всего будет, если я не скажу. Просто ляг, пожалуйста, обратно.

Стив согласился, и она сделала еще скан. А потом еще один. Но нужно было быть совершенно уверенной. Ниа перепроверила показания, свой анализ результатов, аппарат, но все еще не верила. Когда она попросила его лечь в четвертый раз, он отказался:

– Не раньше, чем ты скажешь мне, в чем дело.

Что-то внутри Ниа оборвалось, глаза наполнились слезами.

– Вирус – его нет. Ни единого вириона. Ни штамма Черепа, ни первоначального. И даже антител нет. Как будто два штамма уничтожили друг друга. Я должна проверить еще раз. И нужно, чтобы кто-то другой проверил. Я хочу, чтобы каждый в Центре по контролю проверил это, но именно так мы обнаружили вирус, и если это правда…

Стив снова лег. Впервые с тех пор, как они встретились, он был ошеломлен. Но потом его багровые губы растянулись в широкую улыбку:

– Так в Ваканде теперь снимают боевики?

Если вы прекратите кричать, я постараюсь объяснить.

Я думал: вы или я, но существует третья возможность – чтобы обо мне узнали. Даже если я решу убить вас всех, в один прекрасный день меня могут истребить. Таким образом, вы видите, что мой шаблон можно запомнить.