– Она без сознания, – произнес он неуверенно. – Но, кажется, жива. Дышит.

– Жамешательно. Прошто шупер. – Гаж не скрывал радости. – Три нео, два ошма. Да ешо шелая шамка. Ждорово у наш полушылош.

– Да, здорово, – машинально повторил Тим. – У нас… Гаж, а где Бум?

– Бум?.. Хм… Не жнаю.

Тим, с трудом оторвав глаза от лица незнакомки, повернул голову к дампу. Тот стоял, держа в руке окровавленное сердце, и озадаченно смотрел на Тима. Поймав его взгляд, пробормотал:

– У них такие крупные шердша, Тим… У наш будет отлишный ужин.

– Где Бум, Гаж?

– Да не жнаю я. Я ушлышал шум и побежал жа тобой. А Бум… Наверное, он наткнулша на мохнатых. И погналша за ними.

– Откуда там могли взяться нео? Их было всего трое.

– Ш шего ты вжал? Мы видели троих. А в ражвалинах могли шкрыватша другие… Шлушай, Тим, надо его поишкать. Он пошел туда, вправо.

– Я помню.

– Тогда шходи туда, глянь. А я подойду. Только шоберу в мешок вшо это.

– Ладно, – сказал Тим. – Сейчас гляну.

Гаж вел себя странно. Впрочем, уже было понятно, что он трусоват и предпочитает прятаться за спинами других. Вот отрубать головы мертвецам и собирать в мешок трофеи, это для него. Это он запросто. Ладно, фиг с ним.

Перед тем как подняться, Тим опять взглянул на «светловолосую». Она лежала неподвижно, с откинутой головой. Платье на груди было разорвано, частично обнажая белые холмики грудей. Тим покосился на Гажа – тот с сосредоточенным видом вспарывал живот мохначу, валявшемуся у стены – и аккуратно, стараясь не прикасаться к телу, прикрыл грудь девушки надорванным воротом платья. Потом быстро вышел из коридора.

Он торопился, невзирая на слабость в ногах и легкое головокружение. Торопился, потому что на инстинктивном уровне не хотел оставлять «светловолосую» наедине с Гажем. Ну и с пропажей Бума надо было разобраться побыстрей. Если он и вправду, как предположил Гаж, наткнулся на других мохначей, то что случилось дальше?

Он погиб? Тогда куда делись нео? Убежали, убив Бума? Сомнительно. А гнаться за косматыми мутантами Буму было ни к чему. Тут Гаж неправ, это какая‑то глупость.

Впрочем, старший сын Бужыра не производил впечатление умного. Вот хитрого и заносчивого, это да. Да еще, пожалуй, трусоватого и подловатого… Ну, разберемся.

Тим вышел в зал. Там ничего не изменилось, и никого не было. И шума никакого, даже отдаленного, Тим не расслышал. Тогда он прокрался вдоль задней стены и остановился возле дверного проема. Хм, тихо…

Заглянул за косяк. И почти ничего не разглядел, потому что свет в помещение проникал лишь со стороны зала. А в зале тоже было темновато, потому что на улице сгущались сумерки. Тим шагнул вперед и, встав на пороге боком, чтобы не перекрывать свет, уже тщательнее всмотрелся вовнутрь.

Через несколько секунд глаза привыкли к полутьме, и Тим рассмотрел громоздкие контуры опрокинутого на бок железного шкафа. Рядом валялась небольшая скамейка с железными ножками. А вот дальше, из‑за шкафа…

Тим сделал еще один шаг. И еще один… О, черт! Теперь он уже не сомневался – из‑за шкафа торчали ноги в тряпичных обмотках.

Тим приблизился к шкафу и заглянул за него. То, что он там обнаружил, его не удивило. Там лежало тело Бума. Мертвого Бума, потому что верхняя часть его туловища была развалена почти напополам – от надплечья до пояса.

Тим перемещался боком и в тени, стараясь не загораживать и без того тусклый луч света. И лишь благодаря этому сразу заметил момент, когда дверной проем заслонила долговязая фигура. Он резко развернулся и узнал Гажа.

Тот стоял, сжимая в руке свой полуторный меч. И молчал.

– Его убили, – сказал Тим.

– Наверное, это шделали нео, – равнодушно отозвался Гаж. – Жаль Бума.

– Он зарублен мечом.

– Ражве?

– Да. Так раскроить тело можно лишь мечом. Ну, или секирой.

– И шо?

– А то, Гаж, что мохначи не пользуются таким оружием. Его у них попросту нет.

– Может, подобрали где?

– Ага. Подобрали, убили Бума и убежали.

Гаж не ответил, только переступил с ноги на ногу. Тим, словно ненароком, положил пернач на плечо и спросил:

– Зачем ты его убил, Гаж?

– Я?

– Конечно ты. И убил не здесь. Видишь, здесь есть следы? Тело волокли по полу… Не отпирайся, Гаж. Просто скажи мне – за что?

Дамп снова переступил с ноги на ногу. Помолчал. Потом медленно заговорил:

– Тут кто кого, Тим. Он жавидовал, что отеш не нажначил его командиром нашего шэпта.

– Постой… Разве вы братья?

– Он родилша от другой шамки на нешколько дней позже меня. И вшо время жалел, што первый по штаршинштву я. К тому же, отеш шомневлша, што Бум его шын. Вот он и жлилша. И жавидовал…

– Ну и что?

– Как шо? Пойми, он меня ненавидел, Тим. Когда я жабежал в коридор и убил нео, он тоже подбежал. И хотел пырнуть меня кинжалом в шпину. Но я… в обшем… – Он тяжело вздохнул.

Однако Тим почему‑то не верил ни одному утверждению Гажа. Даже о том, что именно он убил долговязого нео. Скорее всего, первым в коридор заскочил шустрый Бум. И прикончил мохнатого, спасая жизнь Тиму. А уже потом подоспел Гаж.

– Врешь ты все. – Тим мотнул головой. – Ты сам решил его убить. Он тебе мешал. И рассказал бы в становище, как плохо ты командовал септом.

– Жаткниш, ты, мержкий хомо! – визгливо проорал Гаж. – Я отлишный командир! А ты шын хомо, ублюдок!

Кровь ударила Тиму в затылок и отхлынула в лицо. Он почувствовал, что багровеет, и выкрикнул:

– Не смей меня оскорблять, урод!

– Ошкорблять? Да ты и ешть хомо, вонюшый недоношок.

– Я – хомо???

– А кто же ешо, тупиша? Надо было шражу тебя добить, пока ты валялша на полу. А я… – Он раздраженно махнул свободной рукой.

В голове Тима снова все перепуталось. Ну и дела! Ладно, разберемся. Может, Гаж специально выводит его из себя.

– И чего тогда не добил, добрый дамп? – процедил сквозь зубы. – Пожалел, что ли?

– Ешо шэго, жалеть хомо! – Гаж оскалился, обнажив гнилые зубы. – Мне нужен был помошник, чтобы ташшыть пленную шамку. И вообше – одному добиратша до штойбиша шлишком опашно. Но теперь ты шдохнешь. – Глаза его сверкнули злобой. – Говорил я отшу, што иж тебя нишэго не полушытша. И был прав. Хомо никогда не штать наштояшым дампом.

Гаж вытянул вперед меч и шагнул в комнату. Наверное, ему казалось, что он выглядит очень грозно. Но Тим не чувствовал ничего, кроме омерзения. Вот же, гадина!

– Ну, давай, воин обдристанный, – произнес почти спокойно. – Посмотрим, кто кого, болотный потрох.